Закрывъ глаза мои, міръ лучшій вижу я:
Я цѣлый день людей лишь чуждыхъ мнѣ встрѣчаю,
Во снѣ же, дивномъ снѣ, гляжу я на тебя
И взоръ мой пламенный въ мракъ ночи устремляю.
О ты, чьей тѣнью тьма ночей озарена,
Чья тѣнь невидящимъ очамъ блеститъ привѣтомъ,
Какой счастливый блескъ придала бы она
Сіянью дня своимъ могучимъ свѣтомъ!
О какъ бы восхитилъ меня твой яркій свѣтъ,
Когда бы на тебя взглянулъ я въ день веселый,
Коль и во тьмѣ ночей твой легкій силуэтъ
Рисуется слѣпымъ очамъ сквозь сонъ тяжелый!
Мрачнѣе ночи день, пока ты не со мной,
И ночь свѣтлѣе дня, коль снится образъ твой.
Н. Брянскій.
Когда бы мыслью плоть была моя —
Не зналъ бы я преграды разстоянья!
На зло ему тогда къ тебѣ бы я
Изъ дальнихъ странъ примчался на свиданье!
Пусть отъ тебя въ далекой сторонѣ
Я отдѣленъ морями и землею:
Проворна мысль! и ей легко вполнѣ
Летѣть туда, гдѣ хочетъ быть съ тобою.
Но мысль, что я не мысль,—меня гнететъ,
Что не могу я въ даль переноситься,
Но, какъ дитя, увы! земли и водъ,
Я обреченъ лишь плакать и томиться.
И, кромѣ горькихъ слезъ, нѣтъ ровно ничего
Отъ грубыхъ тѣхъ стихій для горя моего.
Н. Брянскій.
Другія двѣ стихіи, гдѣ бы я
Ни находился—тѣ всегда съ тобою:
То воздух—мысль моя, огонь—любовь моя,
Онѣ, свободныя, несутся съ быстротою.
Когда же отъ меня онѣ умчатся въ даль
Къ тебѣ, красавица, съ привѣтомъ страсти нѣжной,
Безъ этихъ двухъ стихій одна печаль
Мнѣ суждена, да гнетъ тоски безбрежной
И я—мертвецъ; но лишь онѣ назадъ
Вернутся вновь—и съ ними жизнь вернется!
Вѣсть добрую о милой сообщатъ
И сердце радостью зажжется.
Но я спѣшу къ тебѣ ихъ снова отослать,
И грустенъ, и унылъ вмигъ становлюсь опять.
Н. Брянскій.
Глаза и сердце полны пререканья—
Какъ совершить дѣлежъ красы твоей:
Отъ сердца очи право созерцанья
Хотятъ отнять, а сердце отъ очей.
Твой образъ сердце сохранять желаетъ,
Чтобъ въ тайникѣ отъ глазъ скрывался онъ,
Противникъ же то право отрицаетъ,
Твердя, что въ немъ твой образъ отраженъ!
Чтобъ споръ рѣшить, свершенье приговора
Я поручилъ собранью думъ моихъ;
Вотъ что присуждено, согласно мнѣнью ихъ,
На долю сердца, и на долю взора:
Во власть глазамъ твой внѣшній отданъ видъ,
А сердцу—внутренній твой міръ принадлежитъ.
Н. Брянскій.
Союзъ съ глазами сердце заключило—
Всегда, во всемъ другъ другу помогать,
Коль алчетъ взоръ увидѣть образъ милый
Иль сердце отъ тоски начнетъ вздыхать.
Коль твой портретъ глаза мои чаруетъ,
То сердце дѣлитъ съ ними этотъ пиръ.
У сердца очи въ свой чередъ пируютъ,
Какъ полнъ тобой его мечтаній міръ.
Такъ твой портретъ, моя любовь связала
Насъ цѣпью неразрывною съ тобой.
Вѣдь не уйдешь моихъ ты мыслей далѣ;
Ты, значитъ, въ нихъ; онѣ жъ всегда со мной.
И даже если сплю, твой образъ дивный
Чаруетъ взоръ и сердце непрерывно.
Пл. Красновъ.
Сбираясь въ путь далекій, я убралъ
Всѣ вещи, что не взялъ съ собою вмѣстѣ,
И чтобы воръ ихъ дерзкій не укралъ,
Ихъ заперъ подъ замокъ въ надежномъ мѣстѣ.
Ты-жъ лучшее сокровище мое,—
Мое блаженство и мое мученье,—
Въ сравненьи съ чѣмъ все прочее ничто,
Оставлено ворамъ на расхищенье.
Не заперъ я на ключъ, въ сундукъ, тебя…
