Я на тебя переношу свой взоръ.
Ты юнъ, а время съ тлѣніемъ, какъ воръ,
Готово ночью мрачной и угрюмой
Смѣнить твой день. Но я стремлюсь, любя,
Отвоевать у времени тебя.
А. Ѳедоровъ.
Но почему въ борьбѣ съ слѣпымъ тираномъ
Не ищешь ты надежнаго пути?
Тебя летучимъ рифмамъ не спасти.
Ты чувствуешь себя теперь тираномъ:
Ты счастливъ; ты въ саду благоуханномъ
Цвѣты души заботливо взрасти;
Въ нихъ образъ твой; въ портретѣ не найти
Такого сходства съ обликомъ желаннымъ.
Вся жизнь твоя вольется въ тѣ черты.
Ея нельзя передъ глазами свѣта
Ни передать въ созвучіяхъ сонета,
Ни въ краскахъ, полныхъ дивной красоты.
Но, жертвуя собой, воскреснешь ты
Въ своихъ твореньяхъ съ славою поэта.
А. Ѳедоровъ.
Повѣрятъ ли когда моимъ стихамъ,
Тебѣ хвалу поющимъ вдохновенно?
Они—лишь склепъ, гдѣ хороню я самъ
То, что въ тебѣ сіяетъ неизмѣнно.
Когда-бъ я могъ сложить свой гимнъ смиренно
Твоей красѣ и пламеннымъ очамъ,—
Сказало-бы потомство: „лжетъ онъ самъ:
То—ликъ небесъ, а на землѣ все тлѣнно“.
И желтые отъ времени листки
Возбудятъ только смѣхъ, какъ старики
Болтливые, въ которыхъ толку мало.
Мой стихъ сочтутъ за строфы мадригала.
Но будь твое созданіе въ живыхъ,—
Ты въ немъ безсмертенъ и въ стихахъ моихъ.
А. Ѳедоровъ.
Я съ лѣтнимъ днемъ сравнить тебя готовъ,
Но онъ не столь безоблаченъ и кротокъ;
Холодный вѣтеръ не щадитъ цвѣтовъ,
И жизни лѣтней слишкомъ срокъ коротокъ:
То солнце насъ палящимъ зноемъ жжетъ,
То ликъ его скрывается за тучей…
Прекрасное, какъ чудный сонъ, пройдетъ,
Коль повелитъ природа или случай,
Но никогда не можетъ умереть
Твоей красы плѣнительное лѣто,
Не можетъ смерть твои черты стереть
Изъ памяти забывчиваго свѣта.
Покуда кровь кипитъ въ людскихъ сердцахъ,
Ты не умрешь въ моихъ живыхъ стихахъ.
С. Ильинъ.
О время! Когти льва, чуть старъ, тупи нещадно,
Земныя существа землѣ и предавай,
У тигра зубы рви изъ пасти кровожадной
И феникса въ крови его же сожигай;
Чредою лѣтъ и зимъ надъ міромъ пролетая,
Будь міру вѣстникомъ и радостей и бѣдъ,
Рази красу, когда поникнетъ, увядая,—
На преступленье лишь одно тебѣ запретъ:
Попутно не клейми зловѣщими чертами
Прекрасное чело любимца моего;
Какъ образецъ красы, грядущимъ вслѣдъ за нами
Въ наслѣдіе оставь не тронутымъ его.
А повредишь ему—я этотъ вредъ поправлю
И друга юношей въ стихахъ своихъ прославлю.
В. Лихачовъ.
Прекрасный женскій ликъ природой вдохновенной
Тебѣ души моей царю-царицѣ данъ;
Какъ женщина, таишь ты въ сердцѣ драгоцѣнный
Источникъ нѣжности,—но чуждъ ему обманъ;
Правдивые глаза сіяютъ женскихъ ярче
И кроютъ блескомъ все, на что устремлены;
Мужъ позавидуетъ, что твой румянецъ жарче:
Ты мука для него и гибель для жены.
Природа женщиной задумала сначала
Тебя создать; но ты плѣнилъ ее собой —
И у меня она тебя отвоевала,
Вооруживъ совсѣмъ ненужной мнѣ красой.
Такъ пусть любовь твоя послужитъ мнѣ наградой,
А женщинамъ краса останется усладой.
В. Лихачовъ.
Ни мало не влечетъ меня къ себѣ та лира,
Что вдохновляется искусственной красой
И, ослѣпленная сіяніемъ кумира,
Поетъ избранницу восторженной хвалой,
