Какую самъ питаю къ вамъ. Прощайте.
Родителя вооруженный духъ!
Неловко что-то здѣсь: я злыя козни
Подозрѣваю. О, скорѣй бы ночь!
До тѣхъ же поръ, душа моя, спокойся!
Злодѣйство выступитъ на свѣтъ дневной,
Хоть цѣлой будь засыпано землей. (Уходитъ).
Какую сам питаю к вам. Прощайте.
Родителя вооруженный дух!
Неловко что-то здесь: я злые козни
Подозреваю. О, скорей бы ночь!
До тех же пор, душа моя, спокойся!
Злодейство выступит на свет дневной,
Хоть целой будь засыпано землей. (Уходит).
Мои пожитки въ кораблѣ. Прощай.
Да не забудь, сестра, когда случится
Попутный вѣтръ съ идущимъ кораблемъ,
Не спи и дай мнѣ о себѣ извѣстье.
Ты сомнѣваешься?
Что до Гамлета
И до его любовныхъ пустяковъ,
Смотри на нихъ, какъ просто на учтивость,
Какъ на игру въ его крови, фіалку,
Расцвѣтшую въ порѣ весеннихъ лѣтъ,
Но не надолго: сладкую на мигъ,
Красу и запахъ одного мгновенья —
Не больше.
Только? и не больше?
Нѣтъ.
Природа въ насъ растетъ не только тѣломъ:
Чѣмъ выше храмъ, тѣмъ выше возникаетъ
Души и разума святая служба.
Онъ, можетъ быть, теперь тебя и любитъ:
Обманъ и зло еще не запятнали
Въ немъ добродѣтели души; но бойся:
Какъ первый принцъ, онъ не имѣетъ воли,
Онъ рабъ происхожденья своего;
Не можетъ онъ, какъ мы, простые люди,
Избрать подругу по-сердцу себѣ:
Съ избраніемъ ея сопряжены
Упадокъ силъ иль счастье государства —
И потому души его желанья
Ограждены согласіемъ людей,
Которымъ онъ глава. И если снова
Онъ о любви съ тобой заговоритъ,
Умно ты сдѣлаешь, когда не больше
Повѣришь страстному его признанью,
Какъ сколько можетъ онъ осуществить
Свои слова: не больше, чѣмъ позволитъ
Всеобщій голосъ датскаго народа.
Обдумай, сколько пострадаетъ честь,
Когда твой слухъ къ его любовной пѣснѣ
Довѣрчиво прильнетъ, когда ты сердце
Ему отдашь — и бурное стремленье
Похититъ скромности твоей алмазъ.
Страшись, Офелія! страшись, сестра!
Подальше отъ опаснаго желанья,
Отъ вспышки склонности твоей.
Изъ дѣвъ чистѣйшая ужъ не скромна,
Когда лунѣ ея открыта прелесть.
Отъ клеветы и святость не уйдетъ.
Дѣтей весны нерѣдко истребляетъ
Червякъ, когда еще закрыта почка;
И въ молодости утро на росу
Опасно вѣетъ ядовитый вѣтеръ.
Смотри жъ, сестра, остерегайся! Страхъ —
Ограда отъ бѣды; а наша юность
И безъ враговъ въ борьбѣ сама съ собой.
Я сохраню прекрасный смыслъ урока:
Онъ будетъ сторожемъ моей груди.
Но, милый братъ, не поступай со мною,
Какъ лицемѣръ въ священнической рясѣ;
Не говори: вотъ путь тернистый къ небу,
Когда ты самъ, какъ дерзкій сластолюбецъ,
Пойдешь цвѣтистою тропой грѣха
И свой урокъ съ усмѣшкой позабудешь.
О, нѣтъ! Но я промедлилъ слишкомъ долго.
Да вотъ и батюшка.
Благословите дважды —
И благость дважды на меня сойдетъ.
Судьба опять свела насъ на прощанье.
Ты здѣсь еще, Лаэртъ? На бортъ, на бортъ!
Попутный вѣтръ наполнилъ паруса;
Тебя тамъ ждутъ.
Мое благословенье
Да будетъ надъ тобою навсегда!
И эти правила запечатлѣй
Въ твоей душѣ: не говори, что мыслишь,
И мысль незрѣлую не исполняй;
Будь ласковъ, но не будь пріятель общій;
Друзей, которыхъ испыталъ, желѣзомъ
Прикуй къ душѣ, но не марай руки,
Со всякимъ встрѣчнымъ заключая братство;
Мои пожитки в корабле. Прощай.
Да не забудь, сестра, когда случится
Попутный ветр с идущим кораблем,
Не спи и дай мне о себе известье.
Ты сомневаешься?
Что до Гамлета
И до его любовных пустяков,
Смотри на них, как просто на учтивость,
Как на игру в его крови, фиалку,
Расцветшую в поре весенних лет,
Но ненадолго: сладкую на миг,
Красу и запах одного мгновенья —
Не больше.
Только? и не больше?
Нет.
Природа в нас растет не только телом:
Чем выше храм, тем выше возникает
Души и разума святая служба.
Он, может быть, теперь тебя и любит:
Обман и зло еще не запятнали
В нем добродетели души; но бойся:
Как первый принц он не имеет воли,
Он раб происхожденья своего;
Не может он, как мы, простые люди,
Избрать подругу по сердцу себе:
С избранием ее сопряжены
Упадок сил иль счастье государства —
И потому души его желанья
Ограждены согласием людей,
Которым он глава. И если снова
Он о любви с тобой заговорит,
Умно ты сделаешь, когда не больше
Поверишь страстному его признанью,
Как сколько может он осуществить
Свои слова: не больше, чем позволит
Всеобщий голос датского народа.
Обдумай, сколько пострадает честь,
Когда твой слух к его любовной песне
Доверчиво прильнет, когда ты сердце
Ему отдашь — и бурное стремленье
Похитит скромности твоей алмаз.
Страшись, Офелия! страшись, сестра!
Подальше от опасного желанья,
От вспышки склонности твоей.
Из дев чистейшая уж не скромна,
Когда луне ее открыта прелесть.
От клеветы и святость не уйдет.
Детей весны нередко истребляет
Червяк, когда еще закрыта почка;
И в молодости утро на росу
Опасно веет ядовитый ветер.
Смотри ж, сестра, остерегайся! Страх —
Ограда от беды; а наша юность
И без врагов в борьбе сама с собой.
Я сохраню прекрасный смысл урока:
Он будет сторожем моей груди.
Но, милый брат, не поступай со мною,
Как лицемер в священнической рясе;
Не говори: вот путь тернистый к небу,
Когда ты сам, как дерзкий сластолюбец,
Пойдешь цветистою тропой греха
И свой урок с усмешкой позабудешь.
О, нет! Но я промедлил слишком долго.
Да вот и батюшка.
Благословите дважды —
И благость дважды на меня сойдет.
Судьба опять свела нас на прощанье.
Ты здесь еще, Лаэрт? На борт, на борт!
Попутный ветр наполнил паруса;
Тебя там ждут.
Мое благословенье
Да будет над тобою навсегда!
И эти правила запечатлей
В твоей душе: не говори, что мыслишь,
И мысль незрелую не исполняй;
Будь ласков, но не будь приятель общий;
Друзей, которых испытал, железом
Прикуй к душе, но не марай руки,
Со всяким встречным заключая братство;
