Пошелъ же!
(Слуга уходитъ).
Сейтонъ! Мнѣ тѣснитъ въ груди,
Когда подумаю, что битва эта разомъ
Покончитъ все — убьетъ или излѣчитъ.
Довольно долго пожилъ я; мой май
Промчался быстро; желтыми листами
Опалъ моей весны увядшій цвѣтъ.
Но гдѣ же спутники преклонныхъ лѣтъ?
Любовь, почтеніе, кружокъ друзей —
Ихъ мнѣ не ждать; на мѣсто ихъ — проклятья
На днѣ сердецъ и лесть на языкѣ.
Ихъ жалкій родъ и въ ней бы отказалъ мнѣ,
Когда бы смѣлъ. Сейтонъ!
Здѣсь, государь.
Что новаго?
Все оказалось правдой,
О чемъ слуга докладывалъ тебѣ.
Такъ я дерусь, пока мнѣ не обрубятъ
Всѣ мускулы съ костей. Эй, дать мнѣ панцырь!
Еще успѣете.
Подать, я говорю!
Пошли за валъ еще кавалеристовъ —
И вѣшать всѣхъ, кто только заикнется
О страхѣ предъ врагомъ. Подай мнѣ панцырь!
А что твоя больная, докторъ?
Страждетъ
Подъ гнетомъ мрачныхъ и тяжелыхъ грезъ.
Ну, что же — вылѣчи ее. Иль ты
Больной души не можешь исцѣлить,
Не можешь грусть изъ сердца вырвать съ корнемъ,
Изгладить врѣзанную въ мозгъ заботу
И сладкимъ усыпляющимъ лѣкарствомъ
Очистить грудь отъ ядовитой дряни?
Отъ этихъ недуговъ я не лѣчу.
Пусть самъ больной отыскиваетъ средства.
Такъ брось же псамъ твои лѣкарства — что въ нихъ?
Подай мнѣ шлемъ! гдѣ мечъ? Подай! не надо…
Всѣ таны, докторъ, отъ меня бѣгутъ.
Скорѣй, Сейтонъ! О если бы ты могъ
Узнать болѣзнь моихъ владѣній, докторъ,
И возвратить имъ крѣпость прежнихъ лѣтъ,
Я эхо пробудилъ бы славою твоей…
Прими, я говорю… Какія травы,
Коренья, мази, порошки, пилюли
Избавятъ насъ отъ англичанъ? Ты слышалъ?
Я вижу, государь, приготовленья
Для встрѣчи ихъ.
На, отнеси за мною.
Пока не тронулся Бирнамскій лѣсъ —
Все вздоръ: ни ядъ, ни мечъ мнѣ не опасны.
Дай только Богъ уйти изъ Донзинана!
За горы золота не возвращусь. (Уходятъ).
