Приказъ готовъ, подписанъ, запечатанъ
И школьнымъ порученъ моимъ друзьямъ.
Я довѣряю имъ, какъ двумъ ехиднамъ.
Они должны дорогу мнѣ очистить,
Герольдами вести меня къ измѣнѣ —
Такъ пусть ведутъ. Забавно будетъ видѣть,
Какъ инженеръ взлетитъ съ своимъ снарядомъ.
Подъ ихъ подкопъ, когда я не обчелся,
Я подведу другой, аршиномъ глубже,
И онъ взорветъ ихъ до луны. О, какъ отрадно
Столкнуть двѣ силы на одномъ пути!
Теперь пора съ собой взять эту ношу:
Я въ ближній отнесу его покой.
Прощайте, матушка, покойной ночи.
Какъ сталъ онъ важенъ, молчаливъ и тихъ,
Глупецъ, всю жизнь болтавшій безъ умолку!
Пойдемъ, вѣдь, надобно жъ съ тобой покончить.
Покойной ночи, матушка — прощайте!
Приказ готов, подписан, запечатан
И школьным поручен моим друзьям.
Я доверяю им, как двум ехиднам.
Они должны дорогу мне очистить,
Герольдами вести меня к измене —
Так пусть ведут. Забавно будет видеть,
Как инженер взлетит с своим снарядом.
Под их подкоп, когда я не обчелся,
Я подведу другой, аршином глубже,
И он взорвет их до луны. О, как отрадно
Столкнуть две силы на одном пути!
Теперь пора с собой взять эту ношу:
Я в ближний отнесу его покой.
Прощайте, матушка, покойной ночи.
Как стал он важен, молчалив и тих,
Глупец, всю жизнь болтавший без умолку!
Пойдем, ведь, надобно ж с тобой покончить.
Покойной ночи, матушка — прощайте!
Въ твоихъ глубокихъ вздохахъ
Сокрытъ какой-то смыслъ; намъ не мѣшаетъ
Узнать его — такъ объяснись. Гдѣ сынъ твой?
Оставьте насъ.
Что видѣла я ночью!
Какъ? что, жена? Что дѣлаетъ Гамлетъ?
Свирѣпствуетъ, какъ ураганъ на морѣ:
Въ безумной ярости онъ вдругъ услышалъ
Какой-то шорохъ за ковромъ — мгновенно
Онъ шпагу выхватилъ и, съ крикомъ: „мышь“,
Не видя, старика убилъ.
Ужасно!
То было бъ и со мною — будь я тамъ.
Его свобода угрожаетъ всѣмъ:
Тебѣ и мнѣ, и всякому другому.
Кто дастъ отвѣтъ въ такомъ кровавомъ дѣлѣ?
На насъ падетъ упрекъ, что мы безумца
Отъ общества людей не удалили.
Но насъ любовь къ Гамлету ослѣпила:
Я не хотѣлъ понять, что намъ полезно;
Я скрылъ его, какъ гнусную болѣзнь,
Отъ взоровъ всѣхъ — и ядъ впитался въ тѣло
И отравилъ всю кровь. Куда пошелъ онъ?
Понесъ убитаго. На этотъ разъ
Его безумство оказалось чистымъ,
Какъ искра золота въ простой рудѣ.
Онъ слезы льетъ о томъ, что совершилъ.
Пойдемъ, Гертруда.
Какъ скоро солнце горы озаритъ,
Онъ сядетъ на корабль. Мы всѣмъ искусствомъ
И всѣмъ могуществомъ должны покрыть
И извинить его поступокъ гнусный.
Эй, Гильденштернъ!
Друзья, возьмите въ помощь
Себѣ кого-нибудь и поспѣшите…
Въ припадкѣ бѣшенства, Гамлетъ убилъ
Полонія и утащилъ съ собою
Изъ комнатъ матери. Сыщите принца,
Поговорите съ нимъ словами ласки,
А трупъ велите отнести въ часовню.
Прошу скорѣй!
Пойдемъ, пойдемъ, Гертруда.
Мы созовемъ умнѣйшихъ изъ друзей:
Откроемъ имъ, что сдѣлать мы готовы,
И что, къ несчастію, совершено.
Такъ, можетъ быть, шипѣніе злословья,
В твоих глубоких вздохах
Сокрыт какой-то смысл; нам не мешает
Узнать его — так объяснись. Где сын твой?
Оставьте нас.
Что видела я ночью!
Как? что, жена? Что делает Гамлет?
Свирепствует, как ураган на море:
В безумной ярости он вдруг услышал
Какой-то шорох за ковром — мгновенно
Он шпагу выхватил и, с криком: «Мышь», —
Не видя, старика убил.
Ужасно!
То было б и со мною — будь я там.
Его свобода угрожает всем:
Тебе и мне, и всякому другому.
Кто даст ответ в таком кровавом деле?
На нас падет упрек, что мы безумца
От общества людей не удалили.
Но нас любовь к Гамлету ослепила:
Я не хотел понять, что нам полезно;
Я скрыл его, как гнусную болезнь,
От взоров всех — и яд впитался в тело
И отравил всю кровь. Куда пошел он?
Понес убитого. На этот раз
Его безумство оказалось чистым,
Как искра золота в простой руде.
Он слезы льет о том, что совершил.
Пойдем, Гертруда.
Как скоро солнце горы озарит,
Он сядет на корабль. Мы всем искусством
И всем могуществом должны покрыть
И извинить его поступок гнусный.
Эй, Гильденштерн!
Друзья, возьмите в помощь
Себе кого-нибудь и поспешите…
В припадке бешенства Гамлет убил
Полония и утащил с собою
Из комнат матери. Сыщите принца,
Поговорите с ним словами ласки,
А труп велите отнести в часовню.
Прошу скорей!
Пойдем, пойдем, Гертруда.
Мы созовем умнейших из друзей:
Откроем им, что сделать мы готовы,
И что, к несчастию, совершено.
Так, может быть, шипение злословья,
