Отдай ему, Рейнальдо, эти деньги
И письма.
Слушаю.
Куда умно,
Рейнальдо, добрый мой, было бъ сначала
Узнать о томъ, какъ онъ себя ведетъ,
А тамъ и посѣтить.
Я такъ и думалъ.
Прекрасно сказано, прекрасно! Видишь:
Сперва спроси, кто изъ датчанъ въ Парижѣ,
И гдѣ, и какъ, и почему живутъ,
Съ кѣмъ знаются и сколько проживаютъ.
Потомъ, когда окольною дорогой
Твоихъ разспросовъ ты дойдешь до цѣли,
Замѣтишь, что они Лаэрта знаютъ —
И ближе приступи. Спроси о немъ,
Какъ-будто вы издалека знакомы;
Скажи, что знаешь ты его отца,
Пріятелей, отчасти и его.
Что, понялъ ли, Рейнальдо?
Понимаю.
Отчасти и его, но, впрочемъ, мало;
И если это тотъ, такъ онъ буянъ
И водится за нимъ и то, и се, —
А тамъ налги, что хочешь на Лаэрта,
Лишь чести не затрогивай его —
Отъ этого остерегись, а эдакъ
Про разныя веселыя проказы,
Извѣстные сопутники свободы
И юности.
Какъ, напримѣръ, игра?
Да, или пьянство, клятвы, поединки,
Развратъ; но дальше ужъ нейди.
Но это запятнаетъ честь.
Нисколько,
Когда съумѣешь къ дѣлу подойти.
Его не долженъ ты давать въ добычу,
Какъ невоздержнаго, злословію людей.
Я разумѣлъ не то! Его проступки
Старайся освѣтить пристойнымъ свѣтомъ:
Пусть кажутся они пятномъ свободы,
Огнемъ и вспышкой пламенной души,
Волненіемъ неукротимой крови —
Удѣломъ всѣхъ.
Однако…
Ты хотѣлъ бы
Узнать, зачѣмъ все это надо дѣлать?
Да, мнѣ хотѣлось бы.
Ну, вотъ мой планъ —
И, кажется, ловушка не дурна.
Когда слегка его ты запятнаешь,
Какъ будто онъ въ дѣлахъ своихъ нечистъ,
Замѣть — и тотъ, съ которымъ говоришь ты,
Видалъ когда нибудь, что молодецъ
Виновенъ былъ въ означенныхъ порокахъ,
Повѣрь, что такъ начнетъ онъ говорить:
„Любезный другъ“, „почтеннѣйшій“, иль „сударь“,
Какъ водится привѣтствовать людей
У нихъ въ землѣ.
Я слушаю — что дальше?
Полоній. Потомъ — онъ вотъ что сдѣлаетъ: онъ… Да что, бишь, я хотѣлъ сказать? Ей-богу, я что-то хотѣлъ сказать! На чемъ я остановился?
На томъ, что „такъ начнетъ онъ говорить…“
Что такъ начнетъ онъ говорить: „Да точно“,
Онъ скажетъ: „я, вѣдь, молодца-то знаю;
На-дняхъ, или вчера, или тогда-то
Его я видѣлъ съ тѣмъ или другимъ;
Отдай ему, Рейнальдо, эти деньги
И письма.
Слушаю.
Куда умно,
Рейнальдо, добрый мой, было б сначала
Узнать о том, как он себя ведет,
А там и посетить.
Я так и думал.
Прекрасно сказано, прекрасно! Видишь:
Сперва спроси, кто из датчан в Париже,
И где, и как, и почему живут,
С кем знаются и сколько проживают.
Потом, когда окольною дорогой
Твоих расспросов ты дойдешь до цели,
Заметишь, что они Лаэрта знают —
И ближе приступи. Спроси о нем,
Как будто вы издалека знакомы;
Скажи, что знаешь ты его отца,
Приятелей, отчасти и его.
Что, понял ли, Рейнальдо?
Понимаю.
Отчасти и его, но, впрочем, мало;
И если это тот, так он буян
И водится за ним и то, и се, —
А там налги, что хочешь, на Лаэрта,
Лишь чести не затрагивай его —
От этого остерегись, а эдак
Про разные веселые проказы,
Известные сопутники свободы
И юности.
Как, например, игра?
Да, или пьянство, клятвы, поединки,
Разврат; но дальше уж нейди.
Но это запятнает честь.
Нисколько,
Когда сумеешь к делу подойти.
Его не должен ты давать в добычу,
Как невоздержного, злословию людей.
Я разумел не то! Его проступки
Старайся осветить пристойным светом:
Пусть кажутся они пятном свободы,
Огнем и вспышкой пламенной души,
Волнением неукротимой крови —
Уделом всех.
Однако…
Ты хотел бы
Узнать, зачем все это надо делать?
Да, мне хотелось бы.
Ну, вот мой план —
И, кажется, ловушка недурна.
Когда слегка его ты запятнаешь,
Как будто он в делах своих нечист,
Заметь — и тот, с которым говоришь ты,
Видал когда-нибудь, что молодец
Виновен был в означенных пороках,
Поверь, что так начнет он говорить:
«Любезный друг», «почтеннейший» иль «сударь»,
Как водится приветствовать людей
У них в земле.
Я слушаю — что дальше?
Полоний. Потом — он вот что сделает: он… Да что бишь я хотел сказать? Ей-богу, я что-то хотел сказать! На чем я остановился?
На том, что «так начнет он говорить…»
Что так начнет он говорить: «Да точно»,
Он скажет: «Я ведь молодца-то знаю;
На днях или вчера, или тогда-то
Его я видел с тем или другим;
