О, я несчастная!
Несчастной были
До моего прихода вы; теперь
Я сдѣлалъ васъ счастливою опять.
Я отъ него еще несчастнѣй стала.
И я, когда онъ станетъ ближе къ ней.
О, лучше быть растерзанною львомъ
И послужить ему кровавой пищей,
Чѣмъ жизнью быть обязанной Протею —
Обманщику! О, небо, будь свидѣтель,
Что я люблю всѣмъ сердцемъ Валентина!
Мнѣ жизнь его души моей дороже
И столько же — вѣдь больше ужъ нельзя —
Я ненавижу лживаго Протея.
Иди жъ прочь — оставь меня въ покоѣ!
Чего бы я — не исключая смерти —
За взглядъ одинъ привѣтливый не вынесъ!
О, какъ стара и вмѣстѣ какъ свѣжа
Та истина, что женщина не можетъ
Любить того, кто дышитъ къ ней любовью.
И что Протей не можетъ ту любить,
Которою онъ такъ любимъ. О, вспомни
Про Юлію, про первую любовь!
Ты раздробилъ свою предъ нею вѣрность
На много тысячъ клятвъ ненарушимыхъ,
Чтобъ ихъ нарушить всѣ изъ-за меня.
Нѣтъ больше вѣрности въ тебѣ, коль скоро
Въ тебѣ нѣтъ двухъ; а это будетъ хуже,
Чѣмъ вовсе не имѣть ея: ужъ лучше
Быть безъ нея, чѣмъ много ихъ имѣть.
Ты предалъ друга вѣрнаго.
Но кто
Въ любви о дружбѣ помнитъ?
Лишь не ты.
Ну, если ни мольбы мои, ни просьбы
Тебя склонить ко мнѣ не въ состояньи,
Я, какъ солдатъ, того достигну силой
И обращу въ насиліе любовь.
О, небо!
Ты насилію уступишь.
Прочь, негодяй! Не прикасайся къ ней
Рукой своей безчестной!
Валентинъ!
О низкій другъ — безъ чести, безъ любви!
Да, таковы теперь друзья. Измѣнникъ,
Ты обманулъ мои надежды, — въ этомъ
Я собственнымъ глазамъ повѣрить долженъ.
Ужъ не могу сказать, что у меня
Есть другъ — во лжи меня ты уличишь.
Кому теперь довѣриться, когда
Своя же правая рука готова
Предать родную грудь? О, больно мнѣ,
Что не могу тебѣ я больше вѣрить,
Что долженъ всѣхъ людей считать чужими!
О, горькій вѣкъ! Мнѣ сталъ врагомъ презрѣннымъ,
Кого считалъ я другомъ неизмѣннымъ.
Стыдъ и вина меня уничтожаютъ.
О, Валентинъ, прости, прости меня!
И если можетъ искупить проступокъ
Сердечное раскаянье, то вѣрь —
Моя вина не больше, чѣмъ страданье.
Довольно; я готовъ тебѣ повѣрить.
Тотъ, для кого прощенье недоступно,
Ни небу, ни землѣ не будетъ годенъ,
Затѣмъ, что небо и земля прощаютъ,
Раскаянье смиряетъ божій гнѣвъ.
Чтобъ вѣрилъ ты, что я тебѣ прощаю
Твою вину — тебѣ я уступаю
Все, что считалъ я въ Сильвіи моимъ.
О, я несчастный!
Что съ нимъ, посмотрите?
Эй, мальчикъ, что съ тобою? Ободрись!
Открой глаза. Ну, говори же, мальчикъ!
