фонарь; иначе, какъ же онъ можетъ представлять человѣка въ лунѣ?
Деметрій. Онъ не осмѣлился влѣзть туда изъ-за свѣчки: видите, какъ она нагорѣла!
Ипполита. Мнѣ наскучила эта луна; я бы желала, чтобъ она вздумала перемѣниться.
Тезей. Судя по слабости разсудка этой луны, кажется, что она въ ущербѣ; но учтивость и справедливость требуютъ, чтобы мы дождались, пока она совершитъ свое теченіе.
Лизандеръ. Продолжай, Луна!
Луна. Все, что я имѣю сказать, состоитъ въ томъ, что этотъ фонарь есть луна, а я — человѣкъ въ лунѣ; что этотъ терновый кустъ — мой терновый кустъ, а эта собака — моя собака.
Деметрій. По-настоящему, все это должно быть въ фонарѣ, потому что все это находится въ лунѣ. Но, тише! Вотъ идетъ Ѳисби.
„А, вотъ могила стараго Ниниса!
„Но гдѣ же мой возлюбленный?“
„О-о!!“
Деметрій. Славно рычишь, левъ!
Тезей. Славно бѣгаешь, Ѳисби!
Ипполита. Славно свѣтишь, луна! Право, луна свѣтитъ съ необыкновенною ловкостью.
Тезей. Славно сцапалъ, левъ.
Деметрій. Теперь приходитъ Пирамъ.
Лизандеръ. А левъ, конечно, исчезаетъ.
„Благодарю тебя, о, милая луна,
„За-то, что нынче ты блестяща и ясна!
„Когда ты будешь мнѣ отрадно такъ блестѣть,
„Я милую Ѳисби надѣюсь лицезрѣть!
„Но, стой! О, видъ ужасный!
Посмотримъ! О несчастный!
„Какое зрѣлище ужасно вижу я!
„Глаза мои, смотрите!
„Возможно ли—скажите?
„О, милая Ѳисби! о, душенька моя!
„Накидочка безцѣнна,
„Здѣсь кровью обагренна.
„Жестоки фуріи, приблизьтесь поскорѣй!
„О, Парки, приходите
„И жизнь мою прервите.
„Убейте, задушите.
„Избавьте вы меня отъ тяжкой жизни сей!“
Тезей. Это отчаяніе и смерть милаго друга почти могутъ сдѣлать человѣка печальнымъ.
Ипполита. Клянусь моимъ сердцемъ мнѣ жаль этого человѣка!
„Природа, для чего ты львовъ произвела
„Левъ страшный умертвилъ Ѳисби мою во цвѣтѣ.
„Она есть лучшая… Нѣтъ, нѣтъ: она была
„Изъ женщинъ лучшая, которая на свѣтѣ
„Когда-нибудь жила, любила и цвѣла!
„Теките, слезы жгучи!
„Вотъ онъ—мой мечъ могучій!
„Тебя я въ грудь вонзаю,
„И прямо въ лѣвый бокъ,
„Гдѣ сердце—токъ-токъ-токъ.
„Вотъ какъ я умираю!
„Теперь бездыханъ я
„И въ небесахъ витаю!
„Языкъ—покой узнай!
„Ты жъ, мѣсяцъ, улетай!
„Здѣсь кости я свои бросаю
„Ахъ, ахъ! я умираю!
Деметрій. Не кости, а только очко, потому что онъ одинъ.
Лизандеръ. Какое онъ очко? онъ умеръ, слѣдовательно онъ ничто.
Тезей. Однако, съ помощью медика, онъ можетъ выздоровѣть и сдѣлаться опять осломъ.
Ипполита. Отчего же лунный свѣтъ исчезъ прежде, чѣмъ Ѳисби возвратилась и отыскала своего любовника?
Тезей. Она отыщетъ его при свѣтѣ звѣздъ. Вотъ она идетъ, и ея отчаяніе {{|окончить|окончитъ}} пьесу.
Ипполита. Кажется, что для такого Пирама ея отчаяніе не будетъ продолжительно. Я надѣюсь, что она скоро кончитъ.
Деметрій. Одинъ атомъ могъ бы перевѣсить всѣхъ и рѣшить, кто изъ нихъ лучше Пирамъ или Ѳисби?
Лизандеръ. Вотъ она уже высмотрѣла его своими прекрасными глазками.
фонарь; иначе, как же он может представлять человека в луне?
Деметрий. Он не осмелился влезть туда из-за свечки: видите, как она нагорела!
Ипполита. Мне наскучила эта луна; я бы желала, чтоб она вздумала перемениться.
Тезей. Судя по слабости рассудка этой луны, кажется, что она в ущербе; но учтивость и справедливость требуют, чтобы мы дождались, пока она совершит свое течение.
Лизандер. Продолжай, Луна!
Луна. Все, что я имею сказать, состоит в том, что этот фонарь есть луна, а я — человек в луне; что этот терновый куст — мой терновый куст, а эта собака — моя собака.
Деметрий. По-настоящему, все это должно быть в фонаре, потому что все это находится в луне. Но, тише! Вот идет Фисби.
А, вот могила старого Ниниса!
Но где же мой возлюбленный?
О-о!!
Деметрий. Славно рычишь, лев!
Тезей. Славно бегаешь, Фисби!
Ипполита. Славно светишь, луна! Право, луна светит с необыкновенною ловкостью.
Тезей. Славно сцапал, лев.
Деметрий. Теперь приходит Пирам.
Лизандер. А лев, конечно, исчезает.
Благодарю тебя, о, милая луна,
За то, что нынче ты блестяща и ясна!
Когда ты будешь мне отрадно так блестеть,
Я милую Фисби надеюсь лицезреть!
Но, стой! О, вид ужасный!
Посмотрим! О несчастный!
Какое зрелище ужасно вижу я!
Глаза мои, смотрите!
Возможно ли—скажите?
О, милая Фисби! о, душенька моя!
Накидочка бесценна,
Здесь кровью обагренна.
Жестоки фурии, приблизьтесь поскорей!
О, Парки, приходите
И жизнь мою прервите.
Убейте, задушите.
Избавьте вы меня от тяжкой жизни сей!
Тезей. Это отчаяние и смерть милого друга почти могут сделать человека печальным.
Ипполита. Клянусь моим сердцем, мне жаль этого человека!
Природа, для чего ты львов произвела
Лев страшный умертвил Фисби мою во цвете.
Она есть лучшая… Нет, нет: она была
Из женщин лучшая, которая на свете
Когда-нибудь жила, любила и цвела!
Теките, слезы жгучи!
Вот он—мой меч могучий!
Тебя я в грудь вонзаю,
И прямо в левый бок,
Где сердце—ток-ток-ток.
Вот как я умираю!
Теперь бездыхан я
И в небесах витаю!
Язык—покой узнай!
Ты ж, месяц, улетай!
Здесь кости я свои бросаю
Ах, ах! я умираю!
Деметрий. Не кости, а только очко, потому что он один.
Лизандер. Какое он очко? он умер, следовательно он ничто.
Тезей. Однако, с помощью медика он может выздороветь и сделаться опять ослом.
Ипполита. Отчего же лунный свет исчез прежде, чем Фисби возвратилась и отыскала своего любовника?
Тезей. Она отыщет его при свете звезд. Вот она идет, и ее отчаяние окончит пьесу.
Ипполита. Кажется, что для такого Пирама ее отчаяние не будет продолжительно. Я надеюсь, что она скоро кончит.
Деметрий. Один атом мог бы перевесить всех и решить, кто из них лучше Пирам или Фисби?
Лизандер. Вот она уже высмотрела его своими прекрасными глазками.
