Спидъ. Послушайте, синьоръ, хотя любовь — хамелеонъ и питается воздухомъ, но я одно изъ тѣхъ существъ, которыя питаются пищею — и потому охотно бы перекусилъ. Не будьте же такъ суровы, какъ ваша возлюбленная: троньтесь, троньтесь моей мольбою! (Уходятъ).
Имѣй терпѣнье, Юлія моя!
Должна имѣть: другого средства нѣтъ.
Я возвращусь, какъ только будетъ можно.
Не увлечешься — такъ вернешься скоро.
Возьми вотъ это отъ меня на память.
Мы обмѣняемся — возьми мое.
И поцѣлуемъ договоръ скрѣпимъ.
И вотъ моя рука тебѣ на вѣрность.
И если въ днѣ хоть часъ одинъ пройдетъ,
Въ который я о Юліи не вспомню,
Пусть въ слѣдующій часъ меня постигнетъ
Мученье за забывчивость въ любви.
Но ждетъ меня отецъ. Не отвѣчай!
Пора ужъ въ путь, но не пора для слезъ:
Онѣ меня заставятъ опоздать.
Прощай же, Юлія! (Юлія уходитъ).
Какъ? вышла молча?
Да, — чувство сильное не знаетъ словъ,
А вѣрность украшается дѣлами.
Васъ ждутъ, синьоръ.
Иду. Ступай. Увы,
Слова любви нѣмѣютъ при разлукѣ!
Лаунсъ. Нѣтъ, я и въ часъ не наплачусь вдоволь. Вся порода Лаунсовъ имѣетъ этотъ порокъ: я получилъ мое наслѣдство, какъ блудный сынъ — и отправляюсь съ синьоромъ Протеемъ ко двору императора. Но Краббъ, моя собака, я полагаю, самая же стокосерднѣйшая изъ собакъ на землѣ. Матушка плачетъ, отецъ рыдаетъ, сестра рюмитъ, работница реветъ, кошка ломаетъ руки, весь домъ въ страшномъ горѣ, а этотъ жестокосердый песъ хоть бы слезинку выронилъ. Онъ просто камень — настоящій булыжникъ и любви къ ближнему въ немъ меньше, чѣмъ въ собакѣ. Жидъ бы расплакался, увидя наше разставанье; даже моя слѣпая бабушка — и та всѣ глаза себѣ выплакала, отправляя меня въ путь-дорогу. Да вотъ я сейчасъ вамъ представлю, какъ было дѣло. Этотъ башмакъ будетъ батюшка; нѣтъ, вотъ лѣвый башмакъ пусть будетъ батюшка; нѣтъ, пусть матушка будетъ лѣвый башмакъ; нѣтъ, не такъ; или такъ… да, такъ: у него подошва похуже. И такъ, этотъ башмакъ съ дырою — моя матушка, а этотъ — батюшка. Теперь такъ, совершенно такъ; ну а палка пусть будетъ моя сестра — видите ли, она бѣла, какъ лилія, и тонка, какъ жердь; эта шапка — Нэнъ, наша работница, а я — собака; нѣтъ собакой будетъ она сама. Да, я буду — собака; или нѣтъ — собака будетъ я, а я — я буду самъ. Да, такъ, совершенно вѣрно. Вотъ я и подхожу къ батюшкѣ: „батюшка, батюшка, благословите!“ Вотъ башмакъ не можетъ словечка вымолвить отъ слезъ; вотъ я его цѣлую, а онъ такъ и заливается. Теперь подхожу къ матушкѣ. О, еслибъ этотъ башмакъ могъ говорить, какъ обезумѣвшая женщина! Вотъ я ее цѣлую — вотъ такъ. Вотъ мать моя совсѣмъ задыхается. Теперь — къ сестрѣ. Слышите, какъ она рыдаетъ? А этотъ безчувственный песъ во все время не проронилъ слезинки и не вымолвилъ слова, тогда какъ я — видите, я прибиваю пыль моими слезами?
Пантино. Ступай, бѣги, Лаунсъ. Твой господинъ ужъ на кораблѣ — тебѣ придется догонять его въ лодкѣ. Что съ тобою? О чемъ плачешь, парень? Ступай, оселъ; не то потеряешь…
