какъ дѣвочка, схоронившая бабушку, поститься, какъ больной, посаженный на діету; бодрствовать, какъ бѣднякъ, боящійся, что его обокрадутъ; клянчить, какъ нищій въ праздникъ Всѣхъ Святыхъ. Прежде вы смѣялись громче горластаго пѣтуха; выступали, точно левъ, постились только сейчасъ послѣ обѣда, и грустили только тогда, когда у васъ не было денегъ. А теперь ваша возлюбленная такъ преобразила васъ, что я часто гляжу и не узнаю моего господина.
Валентинъ. И это все ты во мнѣ замѣтилъ?
Спидъ. Да все это замѣтно помимо васъ.
Валентинъ. Какъ — помимо меня? Это невозможно.
Спидъ. Помимо васъ — это вѣрно: кто помимо васъ будетъ такъ простоватъ? Да никто. Вы до того внѣ себя отъ этихъ сумасбродствъ, что они въ васъ поселились и просвѣчиваютъ, какъ моча въ стаканѣ, такъ что всякій, кто только на васъ ни взглянетъ, сейчасъ же, точно докторъ, пойметъ вашу болѣзнь.
Валентинъ. Однако, знаешь ли ты, въ самомъ дѣлѣ, синьору Сильвію?
Спидъ. Ту, на которую вы вѣчно пялите глаза за ужиномъ?
Валентинъ. Такъ и это ты замѣтилъ? Да, ее.
Спидъ. Нѣтъ, не знаю, синьоръ.
Валентинъ. Какъ — замѣтилъ, что я не свожу съ нея глазъ — и не знаешь?
Спидъ. Да это не она ли, такая нелюбезная?
Валентинъ. Напротивъ, она еще болѣе любезна, чѣмъ прекрасна.
Спидъ. А, понимаю.
Валентинъ. А что ты понимаешь?
Спидъ. Что она не такъ хороша, какъ вамъ любезна.
Валентинъ. Ты не понялъ. Я говорю: ея красота верхъ совершенства, а любезность безцѣнна.
Спидъ. Потому что первая поддѣльна, а вторая ничего не стоитъ.
Валентинъ. Какъ поддѣльна? какъ ничего не стоитъ?
Спидъ. Да такъ, синьоръ; она такъ наштукатурена, что никто не можетъ оцѣнить ея красоты.
Валентинъ. За кого же ты меня считаешь? Я умѣю цѣнить ея красоту.
Спидъ. Да вѣдь вы не видали ея съ тѣхъ поръ, какъ она подурнѣла.
Валентинъ. А съ какихъ поръ она подурнѣла?
Спидъ. Да съ тѣхъ, синьоръ, какъ вы въ нее влюбились.
Валентинъ. Я полюбилъ ее съ тѣхъ поръ, какъ увидѣлъ, и до сихъ поръ она прекрасна въ моихъ глазахъ.
Спидъ. Да если вы любите, то не можете видѣть ее.
Валентинъ. Это почему?
Спидъ. А потому, что любовь слѣпа О, еслибъ вамъ да мои глаза, или хоть ваши, но съ тою проницательностью, какую они имѣли, когда вы, помните, бранили синьора Протея за то, что онъ разгуливаетъ безъ подвязокъ!
Валентинъ. Что же бы я тогда увидѣлъ?
Спидъ. Свое настоящее сумасбродство и ея страшное безобразіе. Синьоръ Протей, когда влюбился, забывалъ надѣвать подвязки, а вы, влюбившись, забываете и панталоны.
Валентинъ. Такъ, стало быть, и ты влюбленъ, потому что вчера забылъ вычистить мнѣ башмаки?
Спидъ. Правда, синьоръ, я былъ влюбленъ въ мою постель, и очень вамъ благодаренъ, что вы вздули меня за эту любовь, это даетъ мнѣ смѣлость журить васъ за вашу.
Валентинъ. Въ заключенье — я ею очарованъ.
Спидъ. Въ заключеніе — вамъ бы нужно было разочароваться.
Валентинъ. Вчера вечеромъ она поручила мнѣ написать стихи къ одному лицу, будто бы ей милому.
Спидъ. Ну, а вы?
Валентинъ. Написалъ.
Спидъ. А стихи не хромые?
Валентинъ. Напротивъ, написалъ какъ только могъ лучше. Молчи! Вотъ она.
Спидъ (про себя). Что за кукольная комедія! О, прекрасная куколка! она заставляетъ его подсказывать себѣ.
Валентинъ. Синьора и повелительница, желаю вамъ тысячу добрыхъ утръ!
Спидъ (про себя). И добрый вечеръ въ придачу, и милліонъ комплиментовъ.
А вамъ двѣ тысячи, синьоръ служитель!
Проценты бы ему платить, не ей.
Какъ приказали вы, я написалъ
