Взгляни — увидишь самъ!
Невѣжа ты, невѣжа!.. Ну, прилично-ль
Опережать отца къ могилѣ было?
Уста для жалобъ затвори, пока мы
Не разъяснимъ всѣхъ этихъ темныхъ дѣлъ,
Истока ихъ, причинъ и связи не узнаемъ.
Вождемъ я самъ печалямъ вашимъ буду,
Пожалуй, даже — къ смерти. А пока — молчите,
Въ рабы терпѣнью вы отдайте горе!
Подать подозрѣваемыхъ сюда!
Всѣхъ больше подлежу я подозрѣнью,
Хоть меньше всѣхъ на зло способенъ я.
И часъ и мѣсто противу меня,
Какъ противу убійцы, говорятъ.
И вотъ — я передъ вами и готовъ
Я вмѣстѣ обвинять и извинять,
Казнить себя и миловать признаньемъ.
Разсказывай же ты скорѣй что знаешь.
Я буду кратокъ, ибо и дыханья
Послѣднихъ у меня въ груди остатковъ
Не стало-бъ на томительный разсказъ.
Покойный Ромео мужемъ былъ Джульеттѣ,
Джульетта же покойница была
Ему женою вѣрной: я вѣнчалъ ихъ.
И тайной свадьбы день былъ смертнымъ днемъ
Тибальта, преждевременная гибель
Котораго изъ города изгнала
Супруга новобрачнаго. О немъ, —
Не о Тибальтѣ плакала Джульетта.
Вы, чтобъ осаду скорбь скорѣй сложила,
Сосватали Джульетту и невольно
Хотѣли выдать за Париса. Тутъ
Пришла она ко мнѣ и съ дикимъ взглядомъ
Найти молила средства, чтобъ спасти
Ее отъ брака этого второго,
Грозясь убить себя на мѣстѣ, въ кельѣ…
И далъ я ей, наукѣ довѣряя,
Напитокъ усыпляющій, который
Подѣйствовалъ, какъ ожидалъ я, смерти
