ней… Синьоръ Ромео! бонжуръ! Французскій салютъ французскимъ штанамъ вашей милости! Славную вы однако съ нами штуку прошлую ночь съерыжничали!
Съ добрымъ утромъ обоихъ! Какую штуку?
Удрали, мессеръ, удрали! Изволите понимать?
Виноватъ, добрый Меркуціо! важное дѣло было: въ такомъ дѣлѣ не грѣхъ нарушить приличія.
Это почти то же, что сказать: бываютъ, дескать, дѣла, въ которыхъ не грѣхъ и въ сторону уклониться.
Изъ вѣжливости, пожалуй!
Отвѣтъ преуклончивый!
Толкованіе самое вѣжливое!
Ну, да вѣдь извѣстно, что я — цвѣтъ вѣжливости.
Букетъ цвѣтовъ.
Это вѣрно!
У меня вотъ башмаки тоже съ букетами.
Прекрасно сказано… Остри, пока износятся твои востроносые башмаки, пока подошвы у нихъ оттреплются! Острота все еще останется у нихъ на кончикѣ: острота безъ конца!
Чудесная острота на подметки къ изношеннымъ башмакамъ!
Разними насъ, добрый Бенволіо! Съ моимъ остроуміемъ — одышка!
Хлестни его да пришпорь! хлестни, да пришпорь! — а то я закричу: перегналъ!
Да, если твои остроты полетятъ какъ дикіе гуси одна за другой, — я погибъ. И не мудрено: у тебя въ одномъ изъ твоихъ чувствъ больше дичи, чѣмъ у меня во всѣхъ пяти… Хорошъ, однако, и я гусь.
Ктожъ въ этомъ сомнѣвался?
А еслибъ я былъ гусыня, которая бы тебя за ухо укусила?
Нѣтъ! ужъ останься лучше добрымъ гусемъ!
Твое остроуміе — точно недоспѣлое яблоко: ужасная кислятина.
А развѣ это не отличный соусъ подъ жирнаго гуся?
Ну, это ужъ острота резинковая: изъ вершка растягивается въ полсажени!
Да вѣдь я его растягиваю въ твою мѣрку: ну, и выходитъ, что ты — въ длину и въ ширину — огромный гусь.
Вотъ, вѣдь не лучше ли это разныхъ любовныхъ аховъ и оховъ? Ты теперь на человѣка похожъ, ты опять Ромео, какъ надо быть Ромео и по воспитанію и по натурѣ! Потому: эта нюня — любовь мечется вѣчно, высуня языкъ, изъ угла въ уголъ, да ищетъ все дырки, куда бы свою дурь всунуть.
Стой тутъ, стой тутъ!
Коли нужно, чтобы стоялъ, такъ не мѣшай.
А не равно будетъ упадокъ отъ перестойки?
Ты ошибаешься: я доходилъ до самой сути, до кончика: ты не далъ мнѣ кончить безъ остановки, не растягивая…
