и какъ Россія управляется? то онъ съ наглою циничностью отвѣчалъ: «я, говоритъ, въ этомъ случаѣ питаю большое довѣріе къ словамъ Екатерининскаго Панина, который говорилъ, что Россія управляется милостью Божіею и глупостью народною». На все это имѣю честь обратить вниманіе вашего превосходительства, и при семъ считаю своею обязанностью свидѣтельствовать предъ вашимъ превосходительствомъ о незамѣнимыхъ заслугахъ находящагося при мнѣ вольнонаемнаго канцелярскаго служителя Измаила Петрова Термосесова, тонкой наблюдательности котораго и умѣнью проникать во всѣ слои общества я обязанъ многими драгоцѣнными свѣдѣніями, и смѣю выразить ту мысль, что если бы начальству угодно было употребить этого даровитаго человѣка къ самостоятельной работѣ въ наблюдательномъ родѣ, то онъ несомнѣнно могъ бы принесть пользу безмѣрную».
Идучи съ этою бумагой, Термосесовъ кусалъ себѣ губы и вопрошалъ себя:
«Подпишетъ ли каналья Борноволоковъ эту штуку? Да ничего, — хорошенько нажму, такъ все подпишетъ!»
Термосесовъ зашелъ сначала въ контору, подалъ здѣсь письмо и потомъ непосредственно отправился къ почтмейстершѣ. Они встрѣтились друзьями; онъ поцѣловалъ ея руку, она чмокнула его въ темя и благодарила за честь его посѣщенія.
— Помилуйте, мнѣ васъ надо благодарить, — отвѣчалъ Термосесовъ: — такая скука. Даже всю ночь не спалъ отъ страху, гдѣ я и съ кѣмъ я?
— Да, она такая невнимательная, Дарья Николаевна, то-есть не невнимательная, а не хозяйка.
— Да, кажется.
— Какъ же! она вѣдь все за книгами.
— Скажите, какія глупости! Тутъ надо смотрѣть, а не читать. Я, знаете, какъ вчера всѣхъ вашихъ посмотрѣлъ и послушалъ… просто ужасъ.
— Ужъ я говорила вчера дочерямъ: весело, я говорю, должно-быть, было нашему заѣзжему гостю?
— Нѣтъ; относительно этого ничего. Я, вѣдь, служу не изъ-за денегъ, а больше для знакомства съ краемъ.
