нести вамъ, сударыня Ольга Арсентьевна, ихъ поздравленіе. Сестрица, повторите, отнесся онъ къ стоявшей возлѣ него сестрѣ, и когда та кончила свое поздравленіе, Николай Аѳанасьевичъ шаркнулъ исправнику и продолжалъ:
— А васъ, сударь Воинъ Васильевичъ, и всю честную компанію — съ дорогою именинницей. И затѣмъ, сударь, имѣю честь доложить, что, приславъ насъ съ сестрицей для принесенія вамъ ихъ поздравленія, и господинъ мой, и Парменъ Семеновичъ Тугановъ просятъ извиненія за наше холопье посольство; но сами теперь въ своихъ минутахъ не вольны и принесутъ вамъ въ томъ извиненіе сегодня вечеромъ.
— Парменъ Семенычъ будетъ здѣсь? — воскликнулъ исправникъ.
— Вмѣстѣ съ господиномъ моимъ Никитою Алексѣичемъ Плодомасовымъ, проѣздомъ въ Петербургъ, просятъ васъ простить, что заѣдутъ въ дорожномъ положеніи.
Въ обществѣ по поводу этого извѣстія возникла маленькая суета, пользуясь которою карликъ подошелъ подъ благословеніе къ Туберозову и тихо проговорилъ:
— Парменъ Семеновичъ просили васъ быть вечеромъ здѣсь.
— Скажи, голубчикъ, буду, — отвѣчалъ Туберозовъ.
Карликъ взялъ благословеніе у Захаріи. Дьяконъ Ахилла взялъ ручку у почтительно поклонившагося ему маленькаго человѣчка, который при этомъ, улыбнувшись, проговорилъ:
— Только сдѣлайте милость, сударь, надо мною силы богатырской не пробуйте!
— А что, Николай Аѳанасьичъ, развѣ онъ того… здоровъ? — пошутилъ хозяинъ.
— Силу пробовать любятъ-съ, — отвѣчалъ старичокъ. — Есть надъ кѣмъ? Надъ калѣчкой.
— А что ваше здоровье, Николай Аѳанасьичъ? — пытали карлика дамы, окружая его со всѣхъ сторонъ и пожимая его ручонки.
— Какое, государыни, мое здоровье! Смѣхъ отвѣчать; точно поросенокъ сталъ. Петровки на дворѣ, — а я все зябну!
— Зябнете?
— Да какъ же-съ: вотъ можете посудить, потому что весь въ мѣшокъ заячій зашитъ. Да и чему дивиться-то-съ, государи мои, станемъ? Восьмой десятокъ лѣтъ вѣдь ужъ совершилъ ненужный человѣкъ.
