и не пускаетъ. Какъ всталъ онъ на свою линію, такъ и не сходитъ съ нея. Я даже такую механику придумалъ, что людишки мои изъ лица краснѣютъ — анъ и изъ этого проку не вышло. Пустишь-это въ лицо ему карминцу, думаешь: вотъ сейчасъ онъ разсердится! — а онъ „гнѣвается“, да и шабашъ! А ныньче и еще фортель приснособилъ: сердца имъ въ нутро вкладывать началъ, да ужъ напередъ знаю, что и изъ этого только проформа выйдетъ одна.
И онъ показалъ мнѣ цѣлую связку крошечныхъ кукольныхъ сердецъ, изъ которыхъ на каждомъ мелкими-мелкими буквами было вырѣзано: „цѣна сему серцу Адна копек.“
— Такъ вотъ какъ поживешь этта съ ними: ума у нихъ — нѣтъ, поступковъ — нѣтъ, желаній — нѣтъ, а на мѣсто всего — одна видимость, ну, и возьметъ тебя страхъ. Того гляди, зарѣжутъ. Сидишь посреди этой нѣмоты и думаешь: Господи! да куда же настоящіе-то люди попрятались?
— Ахъ, голубчикъ, да вѣдь и въ заправской-то жизни развѣ много такихъ найдется, которыхъ можно „настоящими“ людьми назвать?
— Вотъ, сударь, вотъ. Это одно и смиряетъ. Взглянешь крутомъ: все-то куклы! вездѣ-то куклы! не есть конца этимъ кукламъ! Мучатъ! тиранятъ! въ отчаянность, въ преступленіе вводятъ! Вѣрите ли, иногда думается: Господи! кабы не куклы, вѣдь десятой бы доли злыхъ дѣлъ не было противъ того, что̀ теперь есть!
— Гм… отчасти это, пожалуй, и такъ.
— Вполнѣ вѣрно-съ. Потому настоящій человѣкъ — онъ впередъ глядитъ. Онъ и боль всякую знаетъ, и огорченіе понять можетъ, и страхъ имѣетъ. Осмотрительность въ немъ есть. А у куклы — ни страху, ни боли — ничего. Живетъ какъ забвенная, ни у ней горя, ни радости настоящей, живетъ да душу изнимаетъ — и шабашъ! Вотъ хоть бы эта самая госпожа Строптивцева, которую сейчасъ изволили видѣть — хоть распотроши ее, ничего въ ней, окромя тряпки и прочаго кукольнаго естества, найти нельзя. А сколько она съ помощью этой тряпки злодѣяніевъ надѣлаетъ, такъ, кажется, всю жизнь ее судить, такъ и еще на цѣлую такую же жизнь останется. Такъ вотъ какъ разсудишь это порядкомъ — и смиришься-съ. Лучше, молъ, я къ своимъ деревяннымъ людишкамъ уйду, не-чѣмъ съ живыми куклами пропадать буду!
