безпокоитъ ихъ мысль, кто за нихъ будетъ пенсію получать; то припоминаются видѣнные днемъ плоды, рыбы, рябчики, тетерева, зайцы.
— Кто бы могъ думать, ваше превосходительство, что человѣческая пища, въ первоначальномъ видѣ, летаетъ, плаваетъ и на деревьяхъ ростетъ? — сказалъ одинъ генералъ.
— Да, — отвѣтилъ другой генералъ: — признаться, и я до сихъ поръ думалъ, что булки въ томъ самомъ видѣ родятся, какъ ихъ утромъ къ кофею подаютъ.
— Стало быть, если, напримѣръ, кто хочетъ куропатку съѣсть, то долженъ сначала ее изловить, убить, ощипать, изжарить… Только какъ все это сдѣлать?
— Какъ все это сдѣлать? — словно эхо повторилъ другой генералъ.
Замолчали и стали стараться заснуть; но голодъ рѣшительно отгонялъ сонъ. Рябчики, индейки, поросята такъ и мелькали передъ глазами, сочные, слегка подрумяненные, съ огурцами, пикулями и другимъ салатомъ.
— Теперь я бы, кажется, свой собственный сапогъ съѣлъ! — сказалъ одинъ генералъ.
— Хороши тоже перчатки бываютъ, когда долго ношены! — вздохнулъ другой генералъ.
Вдругъ оба генерала взглянули другъ на друга: въ глазахъ ихъ свѣтился зловѣщій огонь, зубы стучали, изъ груди вылетало глухое рычаніе. Они начали медленно подползать другъ къ другу и въ одно мгновеніе ока оба остервенились. Полетѣли клочья, раздался визгъ и оханье; генералъ, который былъ учителемъ калиграфіи, откусилъ у своего товарища орденъ и немедленно проглотилъ. Но видъ текущей крови какъ будто образумилъ ихъ.
— Съ нами крестная сила! — сказали они оба разомъ: — вѣдь этакъ мы другъ друга съѣдимъ!
— И какъ мы попали сюда! кто тотъ злодѣй, который надъ нами такую штуку сыгралъ!
— Надо, ваше превосходительство, какимъ-нибудь разговоромъ развлечься, а то у насъ тутъ уййство будетъ! — проговорилъ одинъ генералъ.
— Начинайте! — отвѣчалъ другой генералъ.
— Какъ, напримѣръ, думаете вы, отчего солнце прежде восходитъ, а потомъ заходитъ, а не наоборотъ?
