— Не перевезти ли ее ко мнѣ въ больницу!
— Нѣтъ! зачѣмъ въ больницу? все одно помирать-то. Пожила довольно; видно, ужъ такъ Богу угодно. Съ лежанки не сходитъ. Гдѣ-жъ ей въ больницу! Ее станутъ поднимать, она и помретъ.
— Охъ, застонала больная: — красавица-барыня, сироточку-то мою не оставь; наши господа далеко, а ты….
Старушка умолкла. Она говорила черезъ силу.
— Не безпокойся, промолвила Александра Павловна; — все будетъ сдѣлано. Вотъ, я тебѣ чаю и сахару принесла. Если захочется, выпей…. Вѣдь самоваръ у васъ есть? прибавила она, взглянувъ на старика.
— Самоваръ-то? Самовара у насъ нѣту, а достать можно.
— Такъ достань, а то я пришлю свой. Да прикажи внучкѣ, чтобы она не отлучалась. Скажи ей, что это стыдно.
Старикъ ничего не отвѣчалъ, а свертокъ съ чаемъ и сахаромъ взялъ въ обѣ руки.
— Ну, прощай, Матрена! проговорила Александра Павловна: — я къ тебѣ еще приду, а ты не унывай и лекарство принимай аккуратно….
Старуха приподняла голову и потянулась къ Александрѣ Павловнѣ.
— Дай барыня, ручку, пролепетала она. Александра Павловна не дала ей руки, нагнулась и поцѣловала ее въ лобъ.
— Смотри же, сказала она, уходя, старику: — лекарство ей давайте непремѣнно, какъ написано. И чаемъ ее напойте….
Старикъ опять ничего не отвѣчалъ и только поклонился.
Свободно вздохнула Александра Павловна, очутившись на свѣжемъ воздухѣ. Она раскрыла зонтикъ и хотѣла-было идти домой, какъ вдругъ изъ-за угла избушки выѣхалъ,
