Придешь потомъ черезъ нѣсколько дней — и эти блѣдные очерки обратились уже въ опредѣлительные о̀бразы: берега дышатъ жизнью, все ярко и ясно…
Въ такихъ блѣдныхъ очертаніяхъ, какъ ваши эскизы, явились сначала мнѣ Ликейскіе острова. Масса земли, не то синей, не то сѣрой, мѣстами лежала горбатой кучкой, мѣстами полосой тянулась по горизонту. Насъ отдѣляли отъ берега пять-шесть миль и гряда коралловыхъ рифовъ. Объ эту каменную стѣну яростно била вода, и буруны, или разстилались далеко гладкой пеленой, или высоко вскакивали и облаками снѣжной пыли сыпались въ стороны. Издали казалось, что изъ воды вырывались клубы густого бѣлаго дыма; а кругомъ синее-пресинее море, въ которое съ рифовъ потоками катился жемчугъ да изумруды. Берегъ теменъ; но вдругъ лучъ падалъ на какой-нибудь клочокъ, покрытый свѣжимъ всходомъ, и ка̀къ ярко зеленѣлъ этотъ клочокъ!
Послѣдніе два дня дулъ крѣпкій, штормовой вѣтеръ; наконецъ онъ утихъ и позволилъ намъ зайти за рифы, на рейдъ. Это было сдѣлано съ разсвѣтомъ; я спалъ и ничего не видалъ. Я вышелъ на палубу, и берегъ представился миѣ вдругъ, какъ уже оконченная, полная картина, прихотливо-изрѣзанный красивыми линіями, со всѣми своими очаровательными подробностями, въ краскахъ, въ блескѣ.
Берегъ, особенно въ сравненіи съ Нагасакскимъ, казался низменнымъ; но зато какъ онъ разнообразенъ! Налѣво отъ насъ выдающаяся въ море часть вывѣтрилась. Тамъ росла скудная трава, изъ за которой, какъ лысина сквозь рѣдкіе волосы, проглядывали кораллы, посѣрѣвшіе отъ непогодъ, кое-гдѣ кусты, да глинистыя отмели. Прямо передъ нами, берега̀ далеко отступили отъ мели назадъ, представляя коллекцію пейзажей, одинъ другого лучше. Низменная часть тонетъ въ густыхъ садахъ; холмы покрыты нивами, точно красивыми разноцвѣтными заплатами; вершины холмовъ
