видѣлъ его въ Англіи—на улицѣ, за прилавкомъ магазина, въ законодательной палатѣ, на биржѣ. Все изящество о̀браза этого, съ синими глазами, блеститъ въ тончайшей и бѣлѣйшей рубашкѣ, въ гладко выбритомъ подбородкѣ и красиво причесанныхъ русыхъ или рыжихъ бакенбардахъ. Я писалъ вамъ, какъ мы, гонимые бурнымъ вѣтромъ, дрожа отъ сѣвернаго холода, пробѣжали мимо береговъ Европы, какъ въ первый разъ палъ на насъ у подошвы горъ Мадеры ласковый лучъ солнца, и послѣ угрюмаго, сѣро-свинцоваго неба и такого же моря, заплескали голубыя волны, засіяли синія небеса, какъ мы жадно бросились къ берегу погрѣться горячимъ дыханіемъ земли, какъ упивались за версту повѣявшимъ съ берега благоуханіемъ цвѣтовъ. Радостно вскочили мы на цвѣтущій берегъ, подъ олеандры. Я сдѣлалъ шагъ и остановился въ недоумѣніи, въ огорченіи: какъ, и подъ этимъ небомъ, среди ярко-блещущихъ красокъ моря зелени… стояли три знакомые о̀браза, въ черномъ платьѣ, въ круглыхъ шляпахъ! Они, опираясь на зонтики, повелительно смотрѣли своими синими глазами на море, на корабли и на воздымавшуюся надъ ихъ головами и поросшую виноградинками гору. Я шелъ по горѣ; подъ портиками, между фестонами виноградной зелени, мелькалъ тотъ же образъ: холоднымъ и строгимь взглядомъ слѣдилъ онъ, какъ толпы смуглыхъ жителей юга добывали, обливаясь по̀томъ, драгоцѣнный сокъ своей почвы, какь катили бочки къ берегу и усылали въ даль, получая за это отъ повелителей право ѣсть хлѣбъ своей земли. Въ океанѣ, въ мгновенныхъ встрѣчахъ, тотъ же образъ виденъ былъ на палубѣ кораблей, насвистывающій сквозь зубы: rule Britannia upon the sea. Я видѣлъ его на пескахъ Африки, слѣдящаго за работой негровъ, на плантаціяхъ Индіи и Китая, среди тюковъ чаю, взглядомъ и словомъ, на своемъ родномъ языкѣ, повелѣвающаго народами, кораблями, пушками, двигающаго необъят-
