Вели борьбу, пока не побѣдило
Ихъ Состраданье. Въ Ковентри герольда
Тогда она отправила, чтобъ городъ
Узналъ при трубныхъ звукахъ о позорѣ,
Назначенномъ Годивѣ: только этой
Цѣною облегчить могла Годива
Его удѣлъ. Годиву любятъ, — пусть же
До полдня ни единая нога
Не ступитъ за порогъ и ни единый
Не взглянетъ глазъ на улицу: пусть всѣ
Затворятъ двери, спустятъ въ окнахъ ставни
И въ часъ ея проѣзда будутъ дома.
Потомъ она поспѣшно поднялась
Наверхъ, въ свои покои, разстегнула
Орловъ на пряжкѣ пояса — подарокъ
Суроваго супруга — и на мигъ
Замедлилась, блѣдна, какъ лѣтній мѣсяцъ,
Полузакрытый облачкомъ… Но тотчасъ
Тряхнула головой и, уронивши
Почти до пятъ волну волосъ тяжелыхъ,
Одежду быстро сбросила, прокралась
Внизъ по дубовымъ лѣстницамъ — и вышла,
Скользя, какъ лучъ, среди колоннъ, къ воротамъ,
Гдѣ ужъ стоялъ ея любимый конь,
Весь въ пурпурѣ, съ червонными гербами.
На немъ она пустилась въ путь — какъ Ева,
Какъ геній цѣломудрія. И замеръ,
Едва дыша отъ страха, даже воздухъ
Въ тѣхъ улицахъ, гдѣ ѣхала она.
Разинувъ пасть, лукаво вслѣдъ за нею
Косился жолобъ. Тявканье дворняжки
Ее кидало въ краску. Звукъ подковъ
Пугалъ, какъ грохотъ грома. Каждый ставень
Былъ полонъ дыръ. Причудливой толпою
Шпили домовъ глазѣли. Но Годива,
Крѣпясь, все дальше ѣхала, пока
Въ готическія арки укрѣпленій
Не засіяли цвѣтомъ бѣлоснѣжнымъ
Кусты густой цвѣтущей бузины.
Тогда назадъ поѣхала Годива —
Какъ геній цѣломудрія. Былъ нѣкто,
Чья низость въ этотъ день дала начало
Вели борьбу, пока не победило
Их Состраданье. В Ковентри герольда
Тогда она отправила, чтоб город
Узнал при трубных звуках о позоре,
Назначенном Годиве: только этой
Ценою облегчить могла Годива
Его удел. Годиву любят, — пусть же
До полдня ни единая нога
Не ступит за порог и ни единый
Не взглянет глаз на улицу: пусть все
Затворят двери, спустят в окнах ставни
И в час ее проезда будут дома.
Потом она поспешно поднялась
Наверх, в свои покои, расстегнула
Орлов на пряжке пояса — подарок
Сурового супруга — и на миг
Замедлилась, бледна, как летний месяц,
Полузакрытый облачком… Но тотчас
Тряхнула головой и, уронивши
Почти до пят волну волос тяжелых,
Одежду быстро сбросила, прокралась
Вниз по дубовым лестницам — и вышла,
Скользя, как луч, среди колонн, к воротам,
Где уж стоял ее любимый конь,
Весь в пурпуре, с червонными гербами.
На нем она пустилась в путь — как Ева,
Как гений целомудрия. И замер,
Едва дыша от страха, даже воздух
В тех улицах, где ехала она.
Разинув пасть, лукаво вслед за нею
Косился жолоб. Тявканье дворняжки
Ее кидало в краску. Звук подков
Пугал, как грохот грома. Каждый ставень
Был полон дыр. Причудливой толпою
Шпили домов глазели. Но Годива,
Крепясь, все дальше ехала, пока
В готические арки укреплений
Не засияли цветом белоснежным
Кусты густой цветущей бузины.
Тогда назад поехала Годива —
Как гений целомудрия. Был некто,
Чья низость в этот день дала начало
