Страница:Полное собрание сочинений И. А. Бунина. Т. 3 (1915).djvu/126

Эта страница была вычитана


— 126 —
ГОДИВА.
Поэма А. Теннисона.

Я въ Ковентри ждалъ поѣзда, толкаясь
Въ толпѣ народа по мосту, смотрѣлъ
На три высокихъ башни — и въ поэму
Облекъ одну изъ древнихъ мѣстныхъ былей.

Не мы одни — плодъ новыхъ дней, послѣдній
Посѣвъ Временъ, въ своемъ нетерпѣливомъ
Стремленьи въ даль злословящій Былое, —
Не мы одни, съ чьихъ праздныхъ устъ не сходятъ
Добро и Зло, сказать имѣемъ право,
Что мы народу преданы: Годива,
Супруга графа Ковентри, что правилъ
Назадъ тому почти тысячелѣтье,
Любила свой народъ и претерпѣла
Не меньше насъ. Когда налогомъ тяжкимъ
Графъ обложилъ свой городъ, и предъ за̀мкомъ
Съ дѣтьми столпились матери, и громко
Звучали вопли: „Подать намъ грозитъ
Голодной смертью!“ — въ графскіе покои,
Гдѣ графъ, съ своей аршинной бородой
И полсаженной гривою, по залу
Шагалъ среди собакъ, пошла Годива
И, разсказавъ о вопляхъ, повторила
Мольбу народа: „Подати грозятъ
Голодной смертью!.“ Графъ отъ изумленья
Раскрылъ глаза. — „Но вы за эту сволочь
Мизинца не уколете!“ — сказалъ онъ,
„Я умереть согласна!“ — возразила
Ему Годива. Графъ захохоталъ,
Петромъ и Павломъ громко побожился,
Потомъ по брилліантовой сережкѣ
Годивѣ щелкнулъ: — „Розсказни!“ — „Но чѣмъ же
Мнѣ доказать?“ — отвѣтила Годива.
И жесткое, какъ длань Исава, сердце
Не дрогнуло: — „Ступайте, — молвилъ графъ, —
По городу нагая — и налоги
Я отмѣню“, — насмѣшливо кивнулъ ей
И зашагалъ среди собакъ изъ залы.

Такой отвѣтъ сразилъ Годиву. Мысли,
Какъ вихри, закружились въ ней и долго


Тот же текст в современной орфографии
ГОДИВА.
Поэма А. Теннисона.

Я в Ковентри ждал поезда, толкаясь
В толпе народа по мосту, смотрел
На три высоких башни — и в поэму
Облек одну из древних местных былей.

Не мы одни — плод новых дней, последний
Посев Времен, в своем нетерпеливом
Стремлении в даль злословящий Былое, —
Не мы одни, с чьих праздных уст не сходят
Добро и Зло, сказать имеем право,
Что мы народу преданы: Годива,
Супруга графа Ковентри, что правил
Назад тому почти тысячелетье,
Любила свой народ и претерпела
Не меньше нас. Когда налогом тяжким
Граф обложил свой город, и пред за́мком
С детьми столпились матери, и громко
Звучали вопли: «Подать нам грозит
Голодной смертью!» — в графские покои,
Где граф, с своей аршинной бородой
И полсаженной гривою, по залу
Шагал среди собак, пошла Годива
И, рассказав о воплях, повторила
Мольбу народа: «Подати грозят
Голодной смертью!». Граф от изумленья
Раскрыл глаза. — «Но вы за эту сволочь
Мизинца не уколете!» — сказал он,
«Я умереть согласна!» — возразила
Ему Годива. Граф захохотал,
Петром и Павлом громко побожился,
Потом по бриллиантовой сережке
Годиве щелкнул: — «Розсказни!» — «Но чем же
Мне доказать?» — ответила Годива.
И жесткое, как длань Исава, сердце
Не дрогнуло: — «Ступайте, — молвил граф, —
По городу нагая — и налоги
Я отменю», — насмешливо кивнул ей
И зашагал среди собак из залы.

Такой ответ сразил Годиву. Мысли,
Как вихри, закружились в ней и долго