Страница:Полное собрание сочинений И. А. Бунина. Т. 2 (1915).djvu/3

Эта страница выверена



РАЗСКАЗЫ 1892—1902 г.
ПЕРЕВАЛЪ.

Ночь давно, а я все еще бреду по горамъ къ перевалу, бреду подъ вѣтромъ, среди холоднаго тумана, и безнадежно, но покорно идетъ за мной въ поводу мокрая, усталая лошадь, звякая пустыми стременами.

Въ сумерки, отдыхая у подножія сосновыхъ лѣсовъ, за которыми начинается этотъ голый, пустынный подъемъ, я смотрѣлъ въ необъятную глубину подо мною съ тѣмъ особымъ чувствомъ гордости и силы, съ которымъ всегда смотришь съ большой высоты. Еще можно было различить огоньки въ темнѣющей долинѣ далеко внизу, на прибрежьѣ тѣснаго залива, который, уходя къ востоку, все расширялся и, поднимаясь туманно-голубой стѣной, обнималъ полъ-неба. Но въ горахъ уже наступала ночь. Темнѣло быстро, я шелъ, приближался къ лѣсамъ — и горы вырастали все мрачнѣй и величавѣе, а въ пролеты между ихъ отрогами съ бурной стремительностью валился косыми, длинными облаками густой туманъ, гонимый бурей сверху. Онъ срывался съ плоскогорья, которое окутывалъ гигантской рыхлой грядой, и своимъ паденіемъ какъ бы увеличивалъ хмурую глубину пропастей между горами. Онъ уже задымилъ лѣсъ, надвигаясь на меня вмѣстѣ съ глухимъ, глубокимъ и нелюдимымъ гуломъ сосенъ. Повѣяло зимней свѣжестью, понесло снѣгомъ и вѣтромъ… Наступила ночь, и я долго шелъ подъ темными, гудящими въ туманѣ сводами горнаго бора, склонивъ голову отъ вѣтра.

„Скоро перевалъ, — говорилъ я себѣ. — Скоро я буду въ затишьѣ, за горами, въ свѣтломъ, людномъ домѣ…“

Но проходитъ полчаса, часъ… Каждую минуту мнѣ кажется, что перевалъ въ двухъ шагахъ отъ меня, а голый и каменистый подъемъ не кончается. Уже давно остались внизу

Тот же текст в современной орфографии
ПЕРЕВАЛ

Ночь давно, а я все еще бреду по горам к перевалу, бреду под ветром, среди холодного тумана, и безнадежно, но покорно идет за мной в поводу мокрая, усталая лошадь, звякая пустыми стременами.

В сумерки, отдыхая у подножия сосновых лесов, за которыми начинается этот голый, пустынный подъем, я смотрел в необъятную глубину подо мною с тем особым чувством гордости и силы, с которым всегда смотришь с большой высоты. Еще можно было различить огоньки в темнеющей долине далеко внизу, на прибрежье тесного залива, который, уходя к востоку, все расширялся и, поднимаясь туманно-голубой стеной, обнимал полнеба. Но в горах уже наступала ночь. Темнело быстро, я шел, приближался к лесам, — и горы вырастали все мрачней и величавее, а в пролеты между их отрогами с бурной стремительностью валился косыми длинными облаками густой туман, гонимый бурей сверху. Он срывался с плоскогорья, которое окутывал гигантской рыхлой грядой, и своим падением как бы увеличивал хмурую глубину пропастей между горами. Он уже задымил лес, надвигаясь на меня вместе с глухим, глубоким и нелюдимым гулом сосен. Повеяло зимней свежестью, понесло снегом и ветром… Наступила ночь, и я долго шел под темными, гудящими в тумане сводами горного бора, склонив голову от ветра.

«Скоро перевал, — говорил я себе. — Скоро я буду в затишье, за горами, в светлом, людном доме…»

Но проходит полчаса, час… Каждую минуту мне кажется, что перевал в двух шагах от меня, а голый и каменистый подъем не кончается. Уже давно остались внизу