Страница:Полное собрание сочинений И. А. Бунина. Т. 2 (1915).djvu/100

Эта страница была вычитана


— 100 —

линая бородка его изобличала „кацапа“, человѣка благочестиваго, подозрительнаго и очень любопытнаго. Очень зорко осмотрѣвъ меня, онъ прикрылъ глаза, полежалъ минуту молча и спросилъ:

— Изъ дальнихъ, позвольте спросить?

Я сказалъ.

— Та-акъ. По торговой части или, можетъ, въ услуженіи у кого?

— Нѣтъ.

— Значитъ, капиталъ свой имѣете?

— А что̀?

Сожитель мой поднялъ брови, искоса глянулъ на меня и закашлялся.

— О-охъ… — простоналъ онъ, тяжело повертываясь на бокъ.

— Вы нездоровы?

— Болѣзни не замѣчаю, а слабость большая во мнѣ, особливо теперь. Очень безъ пищи ослабѣлъ я.

— Какъ безъ пищи?

Онъ тускло улыбнулся.

— А вы, что же, развѣ Бога ни за что почитаете? Святые отцы, къ примѣру, прямо на то указываютъ, чтобъ не вкушать за эти дни пищи, особливо съ четверга…

И опять прикрылъ глаза.

— А вы — торгуете? — спросилъ я.

— Косники были.

— Косы продавали?

— Правильно-съ. Ну, а потомъ, хоть товаръ этотъ, прямо надо сказать, темный и прибыльный, и не сразу тутъ дойдешь до пониманія, восемь гривенъ коса аль два съ полтиной, — пришлось оставить.

— Отчего же?

— Результату нѣту настоящаго.

Онъ помолчалъ и злорадно добавилъ:

— Теперича господа коммерцію полюбили; господину земскому предсѣдателю тоже желается барышокъ себѣ имѣть.

— Да вѣдь это не въ пользу предсѣдателя идетъ.

— Понимаемъ тоже…

— Такъ вы и бросили торговлю?

— Ну, нѣтъ, — безъ дѣла нельзя-съ. Винную лавку содержимъ, черную…

— А въ монастырѣ-то вы часто бываете?

— Да, какъ теперича я недалеко живу. А вы къ чему же это? Про усердіе-то?

Одъ сдвинулъ брови и заговорилъ строго:


Тот же текст в современной орфографии

линая бородка его изобличала «кацапа», человека благочестивого, подозрительного и очень любопытного. Очень зорко осмотрев меня, он прикрыл глаза, полежал минуту молча и спросил:

— Из дальних, позвольте спросить?

Я сказал.

— Та-ак. По торговой части или, может, в услужении у кого?

— Нет.

— Значит, капитал свой имеете?

— А что?

Сожитель мой поднял брови, искоса глянул на меня и закашлялся.

— О-ох… — простонал он, тяжело повертываясь на бок.

— Вы нездоровы?

— Болезни не замечаю, а слабость большая во мне, особливо теперь. Очень без пищи ослабел я.

— Как без пищи?

Он тускло улыбнулся.

— А вы, что же, разве Бога ни за что почитаете? Святые отцы, к примеру, прямо на то указывают, чтоб не вкушать за эти дни пищи, особливо с четверга…

И опять прикрыл глаза.

— А вы — торгуете? — спросил я.

— Косники были.

— Косы продавали?

— Правильно-с. Ну, а потом, хоть товар этот, прямо надо сказать, темный и прибыльный, и не сразу тут дойдешь до понимания, восемь гривен коса аль два с полтиной, — пришлось оставить.

— Отчего же?

— Результату нету настоящего.

Он помолчал и злорадно добавил:

— Теперича господа коммерцию полюбили; господину земскому председателю тоже желается барышок себе иметь.

— Да ведь это не в пользу председателя идет.

— Понимаем тоже…

— Так вы и бросили торговлю?

— Ну, нет, — без дела нельзя-с. Винную лавку содержим, черную…

— А в монастыре-то вы часто бываете?

— Да, как теперича я недалеко живу. А вы к чему же это? Про усердие-то?

Од сдвинул брови и заговорил строго: