Ужъ надъ этимъ смутнымъ шумомъ
Все слышнѣй, какъ за горою
Дальній громъ ворчитъ порою,
Какъ въ величіи угрюмомъ,
Потрясая своды неба,
Онъ проходитъ тяжкимъ гуломъ
Надъ шумящимъ моремъ хлѣба...
Скоро бѣшенымъ разгуломъ
Въ полѣ вѣтеръ понесется,
Скоро громъ смѣлѣе грянетъ,
Жуткимъ блескомъ даль зажжется,
Ночь испуганно воспрянетъ,
Ночь порывисто очнется —
И обильными слезами
Вся тоска ея прольется!
А на утро надъ полями
Солнце грустно улыбнется,-
Озаритъ ихъ на прощанье,
И на нивы, на селенья
Ляжетъ кроткое смиренье
Тишины и увяданья.
1900.
Ворохъ листьевъ сухихъ все сильнѣй, веселѣй разгорается,
И трещитъ, и пылаетъ костеръ.
Пышетъ пламя въ лицо; теплый дымъ на вѣтру развѣвается,
Затянулъ весь лѣсной косогоръ.
Лѣсъ гудитъ на горѣ, низко гнутся березы вѣтвистыя,
Межъ стволами качается тѣнь...
Блескомъ, шумомъ листвы наполняетъ лѣса золотистые
Этотъ солнечный вѣтреный день.
А въ долинѣ — затишье, свѣтло отъ орѣшника яркаго,
И по свѣтлой долинѣ лѣсной
Тянетъ гарью сухой отъ костра распаленнаго, жаркаго,
Развѣвается дымъ голубой.
Камни, заросли, рвы. Лучезарнымъ тепломъ очарованный,
Въ полуснѣ я лежу у куста...
Странно желтой листвой озаренъ этотъ долъ заколдованный,
Эти лисьи, глухія мѣста!
