подлецами, да дѣла устроить… Дня въ этой проклятой трущобѣ не останусь…“ Ну, однимъ словомъ,—исторія обычная… Учитель у насъ одинъ, зоологъ, поступая къ намъ въ гимназію, такъ прямо и говорилъ: только бы, говоритъ, диссертацію написать, и вонъ изъ этого болота!
— А, это Каллистовъ! Ну, что же?—спросилъ живо математикъ. Разсказчикъ только махнулъ рукой.
— До сихъ поръ все пишетъ. Женился. Третьимъ Богъ благословляетъ… Ну, вотъ такъ же и Семенъ Николаевичъ Будниковъ—все свою, такъ сказать, жизненную диссертацію писалъ. Началось, кажется, съ того, что увлекся тяжбой. Отзывы эти, протесты, кассаціи, вся эта игра… И все самъ писалъ, почти не совѣтуясь съ адвокатами. Потомъ,—пока-что—новый домъ сталъ строить. Когда я съ нимъ познакомился,—онъ былъ уже благополучнымъ средняго возраста холостякомъ, съ румянымъ лицомъ и пріятной этакой, спокойной, солидной и сочной рѣчью. И уже тогда были маленькія странности. Приходилъ иногда ко мнѣ, главнымъ образомъ, въ сроки уплаты за квартиру… Мы эти сроки пригнали къ 20-му. Ну, значитъ, двадцатаго онъ и приходилъ въ 8 часовъ вечера, и выпивалъ у меня два стакана чаю съ ромомъ. Не больше, но и не меньше! На каждый стаканъ по двѣ ложечки рому и по сухарю. Я привыкъ смотрѣть на это, какъ бы на нѣкоторую прибавку къ квартирной платѣ. И у другихъ квартирантовъ бывало тоже,—у кого съ ромомъ, у кого безъ рому. Сроки найма были все различные, квартиръ въ четырехъ его домахъ (одинъ въ городѣ довольно большой)—было около 20-ти… Итого, 40 стакановъ чаю… Впослѣдствіи оказалось, что это входило въ его бюджетъ и вписывалось въ книги… Иной разъ такъ и стояло: „не засталъ такого-то, деньги онъ принесъ самъ на слѣдующій день. Въ расходъ сверхъ смѣты два стакана чаю“…
— Неужели?—засмѣялся Илья Петровичъ.—Вотъ не думалъ никакъ! Откуда же вы узнали?
— Пришлось, по одному случаю. Да, это, конечно, черта тоже неожиданная, и вѣроятно въ ваше время ея еще не было. Ну а позже стало замѣтно. Даже обыватели стали поговаривать: дескать г. Будниковъ человѣкъ съ разсчетцемъ. Говорилось это благодушно, даже съ одобреніемъ. Это какъ будто роднило Будникова со средой… Понимаете? Явилась въ непонятномъ человѣкѣ какая-то ниточка своя, бытовая такъ сказать, понятная… Ну, и стала эта черта все болѣе обозначаться. Считалось напримѣръ, что г. Будниковъ не держитъ почти прислуги: Гаврило былъ дворникомъ того
