вали въ той сторонѣ. Не мало дивились письму, читали его и перечитывали въ волости и писарь, и учитель, и священникъ, и много людей позначительнѣе, кому было любопытно, а наконецъ, всётаки вызвали Лозинскую и отдали ей письмо въ разорванномъ конвертѣ, на которомъ совершенно ясно было написано ея имя: Катеринѣ Лозинской, женѣ Лозинскаго Іосифа Оглобли, въ Лозищахъ.
Письмо было отъ ея мужа, изъ Америки, изъ губерніи Миннесота, а какого уѣзда и села, теперь сказать очень трудно, потому что… Впрочемъ, это будетъ видно дальше.
Въ письмѣ было написано, что Лозинскій, слава Богу, живъ и здоровъ, работаетъ на „фармѣ“ и, если Богъ поможетъ ему такъ же, какъ помогалъ до сихъ поръ, то надѣется скоро и самъ стать хозяиномъ. А впрочемъ, и работникомъ тамь ему лучше, чѣмъ иному хозяину въ Лозищахъ. Свобода въ этой сторонѣ большая. Земли довольно, коровы даютъ молока по ведру на удой, а лошади—чистые быки. Человѣка съ головой и руками уважаютъ и цѣнятъ, и вотъ даже его, Лозинскаго Осипа, спрашивали недавно, кого онъ желаетъ выбрать въ главные президенты надъ всею страной. И онъ, Лозинскій, подавалъ свой голосъ не хуже людей, и хоть, правду сказать, сдѣлалось не такъ, какъ они хотѣли съ своимъ хозяиномъ, а все таки ему понравилось и то, что человѣка, какъ бы то ни было, спросили. Однимъ словомъ, свобода и все остальное очень хорошо. Только Лозинскому очень скучно безъ жены, и потому онъ старался работать какъ только можно, и первыя деньги отдалъ за тикетъ, который и посылаетъ ей въ этомъ письмѣ. А что такое тикетъ, такъ это вотъ эта самая синяя бумажка, которую надо беречь, какъ зѣницу ока. На ней нарисованъ паровозъ съ вагонами и пароходъ. Это значить, что по этому билету Лозинскую повезутъ теперь даромъ и по землѣ, и по водѣ,—стоитъ ей только доѣхать до нѣмецкаго города Гамбурга. А на другіе расходы пусть продастъ избу, корову и имущество.
Пока Лозинская читала письмо, люди глядѣли на нее и говорили между собой, что вотъ и въ какой пустой бумажкѣ какая можетъ быть великая сила, что человѣка повезутъ на край свѣта и нигдѣ уже не спросятъ плату. Ну, разумѣстся, всѣ понимали при этомъ, что такая бумажка должна была стоить Осипу Лозинскому не мало денегъ. А это, конечно, значитъ, что Лозинскій ушелъ въ свѣтъ не напрасно, и что въ свѣтѣ можно-таки разыскать свою долю…
И всякій подумалъ про себя: а хорошо бы и мнѣ… Писарь
