А на утро солнце опять взошло въ ясной синевѣ. Послѣдніе клочки тучъ безпорядочно неслись еще по небу; море стихало, колыхаясь и, какъ будто, стыдясь своего ночного разгула… Синія, тяжелыя волны все тише бились о камни, сверкая на солнцѣ яркими, веселыми брызгами.
Дальній берега, освѣженный и омытый грозой, рисовался въ прозрачномъ воздухѣ. Всюду смѣялась жизнь, проснувшаяся послѣ бурной ночи.
Небольшой пароходъ крейсировалъ вдоль берега, разстилая по волнамъ длинный хвостъ бураго дыма. Кучка испанцевъ слѣдила за нимъ со стѣны форта.
— Навѣрное, погибъ,—сказалъ одинъ…—Это было чистое безуміе… Какъ вы думаете, донъ-Фернандо?
Молодой офицеръ повернулъ къ говорившему задумчивое лицо.
— Да, вѣроятно, погибъ,—сказалъ онъ.—А можетъ быть, смотритъ на свою тюрьму съ этихъ горъ. Во всякомъ случаѣ, море дало ему нѣсколько мгновеній свободы. А кто знаетъ, не стоитъ ли одинъ мигъ настоящей жизни цѣлыхъ годовъ прозябанья!..
— Однако, что это тамъ?—Посмотрите…—И офицеръ указалъ на южную оконечность гористаго берега. На одномъ изъ крайнихъ мысовъ, занятыхъ лагеремъ инсургентовъ, въ синѣющей полосѣ замелькали кучками бѣлыя вспышки дыма. Звука не было слышно, только суетливые дымки появлялись и гасли, странно оживляя пустынныя ущелья. Съ моря въ отвѣтъ отрывисто грянулъ пушечный выстрѣлъ, и, когда дымъ весь легъ на сверкающія искрами волны,—все опять стихло. И берегъ, и море молчали…
Офицеры переглянулись… Что значило это непонятное оживленіе на позиціяхъ возставшихъ туземцевъ?.. Отвѣтъ ли это на вопросъ объ участи бѣглеца?.. Или просто перестрѣлка внезапной тревоги?..
Отвѣта не было…
Сверкающія волны загадочно смѣялись, набѣгая на берегъ и звонко разбиваясь о камни…
