раста,—сказалъ ея сосѣдъ,—я сильно колебался бы между тринадцатью и двадцатью тремя. Правда, иногда вы кажетесь совсѣмъ-таки ребенкомъ, а разсуждаете порой, какъ опытная старушка.
— Въ серьезныхъ дѣлахъ, Гаврило Петровичъ, нужно и разсуждать серьезно,—произнесла маленькая женщина докторальнымъ тономъ, опять принимаясь за работу.
Всѣ на минуту смолкли. Иголка Эвелины опять мѣрно заходила по вышивкѣ, а молодые люди оглядывали съ любопытствомъ миніатюрную фигуру благоразумной особы.
Эвелина, конечно, значительно выросла и развилась со времени первой встрѣчи съ Петромъ, но замѣчаніе студента насчетъ ея вида было совершенно справедливо. При первомъ взглядѣ на это небольшое, худощавое созданьице казалось, что это еще дѣвочка, но въ ея неторопливыхъ, размѣренныхъ движеніяхъ сказывалась нерѣдко солидность женщины. То же впечатлѣніе производило и ея лицо. Такія лица бываютъ, кажется, только у славянокъ. Правильныя красивыя черты зарисованы плавными, холодными линіями; голубые глаза глядятъ ровно, спокойно; румянецъ рѣдко является на этихъ блѣдныхъ щекахъ, но это не та обычная блѣдность, которая ежеминутно готова вспыхнуть пламенемъ жгучей страсти; это скорѣе холодная бѣлизна снѣга. Прямые свѣтлые волосы Эвелины чуть-чуть оттѣнялись на мраморныхъ вискахъ и спадали тяжелою косой, какъ будто оттягивавшей назадъ ея голову при походкѣ.
Слѣпой тоже выросъ и возмужалъ. Всякому, кто посмотрѣлъ бы на него въ ту минуту, когда онъ сидѣлъ поодаль отъ описанной группы, блѣдный, взволнованный и красивый, сразу бросилось бы въ глаза это своеобразное лицо, на которомъ такъ рѣзко отражалось всякое душевное движеніе. Черные волосы красивою волной склонялись надъ выпуклымъ лбомъ, по которому прошли раннія морщинки. На щекахъ быстро вспыхивалъ густой румянецъ, и такъ же быстро разливалась матовая блѣдность. Нижняя губа, чуть-чуть оттянутая углами внизъ, по временамъ какъ-то напряженно вздрагивала, брови чутко настораживались и шевелились, а большіе красивые глаза, глядѣвшіе ровнымъ и неподвижнымъ взглядомъ, придавали лицу молодого человѣка какой-то не совсѣмъ обычный мрачный оттѣнокъ.
— Итакъ,—насмѣшливо заговорилъ студентъ послѣ нѣкотораго молчанія,—панна Эвелина полагаетъ, что все, о чемъ
