— Вотъ, видите ли… Моя мама отпустила меня къ нему. Могу я его видѣть?
Но въ эту минуту Петрусь самъ подбѣжалъ къ ней, а на крыльцѣ показалась фигура Максима.
— Это вчерашняя дѣвочка, мама! Я тебѣ говорилъ,—сказалъ мальчикъ, здороваясь.—Только у меня теперь урокъ.
— Ну, на этотъ разъ дядя Максимъ отпуститъ тебя,—сказала Анна Михайловна,—я у него попрошу.
Между тѣмъ, крохотная женщина, чувствовавшая себя, повидимому, совсѣмъ какъ дома, отправилась на встрѣчу подходившему къ нимъ на своихъ костыляхъ Максиму и, протянувъ ему руку, сказала тономъ снисходительнаго одобренія:
— Это хорошо, что вы не бьете слѣпого мальчика. Онъ мнѣ говорилъ.
— Неужели, сударыня?—спросилъ Максимъ съ комическою важностью, принимая въ свою широкую руку маленькую ручку дѣвочки.—Какъ я благодаренъ моему питомцу, что онъ сумѣлъ расположить въ мою пользу такую прелестную особу.
И Максимъ разсмѣялся, поглаживая ея руку, которую держалъ въ своей. Между тѣмъ, дѣвочка продолжала смотрѣть на него своимъ открытымъ взглядомъ, сразу завоевавшимъ его жено-ненавистническое сердце.
— Смотри-ка, Ануся,—обратился онъ къ сестрѣ съ странною улыбкой,—нашъ Петръ начинаетъ заводитъ самостоятельныя знакомства. И вѣдь согласись, Аня… не смотря на то, что онъ слѣпъ, онъ все же сумѣлъ сдѣлать недурной выборъ, не правда ли?
— Что ты хочешь этимъ сказать, Максъ?—спросила молодая женщина строго, и горячая краска залила все ея лицо.
— Шучу!—отвѣтилъ братъ лаконически, видя, что своей шуткой онъ тронулъ больную струну, вскрылъ тайную мысль, зашевелившуюся въ предусмотрительномъ материнскомъ сердцѣ.
Анна Михайловна еще болѣе покраснѣла и, быстро наклонившись, съ порывомъ страстной нѣжности обняла дѣвочку; послѣдняя приняла неожиданно-бурную ласку все съ тѣмъ же яснымъ, хотя и нѣсколько удивленнымъ взглядомъ.
Съ этого дня между поссесорскимъ домикомъ и усадьбой Попельскихъ завязались ближайшія отношенія. Дѣвочка, которую звали Эвелиной, приходила ежедневно въ усадьбу, а черезъ нѣкоторое время она тоже поступила ученицей къ
