быстро пробѣжалъ пальцами по лицу, кое-гдѣ останавливаясь и внимательно изучая незнакомыя черты.
Все это было сдѣлано такъ неожиданно и быстро, что дѣвочка, пораженная удивленіемъ, не могла сказать ни слова; она только глядѣла на него широко открытыми глазами, въ которыхъ отражалось чувство, близкое къ ужасу. Только теперь она замѣтила, что въ лицѣ ея новаго знакомаго есть что-то необычайное. Блѣдныя и тонкія черты застыли на выраженіи напряженнаго вниманія, какъ-то не гармонировавшаго съ его неподвижнымъ взглядомъ. Глаза мальчика глядѣли куда-то, безъ всякаго отношенія къ тому, что онъ дѣлалъ, и въ нихъ странно переливался отблескъ закатывавшагося солнца. Все это показалось дѣвочкѣ на одну минуту просто тяжелымъ кошмаромъ.
Высвободивъ свое плечо изъ руки мальчика, она вдругъ вскочила на ноги и заплакала.
— Зачѣмъ ты пугаешь меня, гадкій мальчишка?—заговорила она гнѣвно, сквозь слезы.—Что я тебѣ сдѣлала?.. Зачѣмъ?..
Онъ сидѣлъ на томъ же мѣстѣ, озадаченный, съ низко опущенною головой, и странное чувство,—смѣсь досады и униженія, наполнило болью его сердце. Въ первый разъ еще пришлось ему испытать униженіе калѣки; въ первый разъ узналъ онъ, что его физическій недостатокъ можетъ внушать не одно сожалѣніе, но и испугъ. Конечно, онъ не могъ отдать себѣ яснаго отчета въ угнетавшемъ его тяжеломъ чувствѣ, но оттого, что сознаніе это было неясно и смутно, оно доставляло не меньше страданія.
Чувство жгучей боли и обиды подступило къ его горлу; онъ упалъ на траву и заплакалъ. Плачъ этотъ становился все сильнѣе, судорожныя рыданія потрясали все его маленькое тѣло, тѣмъ болѣе, что какая-то врожденная гордость заставляла его подавлять эту вспышку.
Дѣвочка, которая сбѣжала уже съ холмика, услышала эти глухія рыданія и съ удивленіемъ повернулась. Видя, что ея новый знакомый лежитъ лицомъ къ землѣ и горько плачетъ, она почувствовала участіе, тихо взошла на холмикъ и остановилась надъ плачущимъ.
— Послушай,—заговорила она тихо,—о чемъ ты плачешь? Ты, вѣрно, думаешь, что я нажалуюсь? Ну, не плачь, я никому не скажу.
Слово участія и ласковый тонъ вызвали въ мальчикѣ еще большую нервную вспышку плача. Тогда дѣвочка присѣла около него на корточки; просидѣвъ такъ съ полминуты, она
