лись ея внутреннему пониманію, звуки инструмента казались сначала чуждыми овладѣвшему ею настроенію. Но постепенно это настроеніе переливалось въ нихъ съ большею полнотой и легкостью; уроки хохла не прошли даромъ, а горячая любовь матери и чуткое пониманіе того, что именно захватывало такъ сильно сердце ребенка, дали ей возможность такъ быстро усвоить эти уроки. Теперь изъ-подъ рукъ выходили уже не трескучія мудреныя „пьесы“, а тихая пѣсня, грустная украинская думка звенѣла и плакала въ темныхъ комнатахъ, размягчая материнское сердце.
Наконецъ, она пріобрѣла достаточно смѣлости, чтобы выступить въ открытую борьбу, и вотъ, по вечерамъ, между барскимъ домомъ и Іохимовой конюшней началось странное состязаніе. Изъ затѣненнаго сарая съ нависшею соломенною стрѣхой тихо вылетали переливчатыя трели дудки, а на встрѣчу имъ изъ открытыхъ оконъ усадьбы, сверкавшей сквозь листву буковъ отраженіемъ луннаго свѣта, неслись пѣвучіе, полные аккорды фортепіано.
Сначала ни мальчикъ, ни Іохимъ не хотѣли обращать вниманія на „хитрую“ музыку усадьбы, къ которой они питали предубѣжденіе. Мальчикъ даже хмурилъ брови и нетерпѣливо понукалъ Іохима, когда тотъ останавливался.
— Э! играй же, играй!
Но не прошло и трехъ дней, какъ эти остановки стали все чаще и чаще. Іохимъ то и дѣло откладывалъ дудку и начиналъ прислушиваться съ возрастающимъ интересомъ, а во время этихъ паузъ и мальчикъ тоже заслушивался и забывалъ понукать пріятеля. Наконецъ, Іохимъ произнесъ съ задумчивымъ видомъ:
— Ото-жъ якъ гарно… Бачъ, яка воно штука…
И затѣмъ, съ тѣмъ же задумчиво-разсѣяннымъ видомъ прислушивающагося человѣка, онъ взялъ мальчика на руки и пошелъ съ нимъ черезъ садъ къ открытому окну гостиной.
Онъ думалъ, что „милостивая пани“ играетъ для собственнаго своего удовольствія и не обращаетъ на нихъ вниманія. Но Анна Михайловна слышала въ промежуткахъ, какъ смолкла ея соперница-дудка, видѣла свою побѣду, и ея сердце билось отъ радости.
Вмѣстѣ съ тѣмъ ея гнѣвное чувство къ Іохиму улеглось окончательно. Она была счастлива и сознавала, что обязана этимъ счастьемъ ему: онъ научилъ ее, какъ опять привлечь къ себѣ ребенка, и если теперь ея мальчикъ получитъ отъ нея цѣлыя сокровища новыхъ впечатлѣній, то за это оба они должны быть благодарны ему, мужику-дударю, ихъ общему учителю.
