справедливость слѣпой судьбы, чтобы вмѣсто себя поставить въ ряды бойцовъ за дѣло жизни новаго рекрута, на котораго, безъ его вліянія, никто не могъ бы разсчитывать.
„Кто знаетъ,—думалъ старый гарибальдіецъ,—вѣдь бороться можно не только копьемъ и саблей. Быть можетъ, несправедливо обиженный судьбою подыметъ со временемъ доступное ему оружіе въ защиту другихъ, обездоленныхъ жизнью, и тогда я не даромъ проживу на свѣтѣ, изувѣченный старый солдатъ“…
Даже свободнымъ мыслителямъ сороковыхъ и пятидесятыхъ годовъ не было чуждо суевѣрное представленіе о „таинственныхъ предначертаніяхъ“ природы. Немудрено поэтому, что, по мѣрѣ развитія ребенка, выказывавшаго недюжинныя способности, дядя Максимъ утвердился окончательно въ убѣжденіи, что самая слѣпота есть лишь одно изъ проявленій этихъ „таинственныхъ предначертаній“. „Обездоленный за обиженныхъ“—вотъ девизъ, который онъ выставилъ заранѣе на боевомъ знамени своего питомца.
Послѣ первой весенней прогулки мальчикъ пролежалъ нѣсколько дней въ бреду. Онъ то лежалъ неподвижно и безмолвно въ своей постели, то бормоталъ что-то и къ чему-то прислушивался. И во все это время съ его лица не сходило характерное выраженіе недоумѣнія.
— Право, онъ глядитъ такъ, какъ будто старается понять что-то и не можетъ,—говорила молодая мать.
Максимъ задумывался и кивалъ головой. Онъ понялъ, что странная тревога мальчика и внезапный обморокъ объяснялись обиліемъ впечатлѣній, съ которыми не могло справиться сознаніе, и рѣшился допускать къ выздоравливавшему мальчику эти впечатлѣнія постепенно, такъ сказать, расчлененными на составныя части. Въ комнатѣ, гдѣ лежалъ больной, окна были плотно закрыты. Потомъ, по мѣрѣ выздоровленія, ихъ открывали на время, затѣмъ его водили по комнатамъ, выводили на крыльцо, на дворъ, въ садъ. И каждый разъ, какъ на лицѣ слѣпого являлось тревожное выраженіе, мать объясняла ему поражавшіе его звуки.
— Рожокъ пастуха слышенъ за лѣсомъ,—говорила она.—А это изъ-за щебетанія воробьиной стаи слышенъ голосъ малиновки. Аистъ клекочетъ на своемъ колесѣ[1]. Онъ при-
- ↑ Въ Малороссіи и Польшѣ для аистовъ ставятъ высокіе столбы и надѣваютъ на нихъ старыя колеса, на которыхъ птица завиваетъ гнѣздо.
