ему въ лицо, согрѣли нѣжную кожу, онъ инстинктивно поворачивалъ къ солнцу свои незрячіе глаза, какъ будто чувствуя, къ какому центру тяготѣетъ все окружающее. Для него не было ни этой прозрачной дали, ни лазурнаго свода, ни широко раздвинутаго горизонта. Онъ чувствовалъ только, какъ что-то матеріальное, ласкающее и теплое касается его лица нѣжнымъ, согрѣвающимъ прикосновеніемъ. Потомъ кто-то прохладный и легкій, хотя и менѣе легкій, чѣмъ тепло солнечныхъ лучей, снимаетъ съ его лица эту нѣгу и пробѣгаетъ по немъ ощущеніемъ свѣжей прохлады. Въ комнатахъ мальчикъ привыкъ двигаться свободно, чувствуя вокругъ себя пустоту. Здѣсь же его охватили какія-то странно смѣнявшіяся волны, то нѣжно ласкающія, то щекочущія и опьяняющія. Теплыя прикосновенія солнца быстро обмахивались кѣмъ-то, и струя вѣтра, звеня въ уши, охватывая лицо, виски, голову до самаго затылка, тянулась вокругъ, какъ будто стараясь подхватить мальчика, увлечь его куда-то въ пространство, котораго онъ не могъ видѣть, унося сознаніе, навѣвая забывчивую истому. Тогда-то рука мальчика крѣпче сжимала руку матери, а его сердце замирало и, казалось, вотъ-вотъ совсѣмъ перестанетъ биться.
Когда его усадили, онъ какъ будто нѣсколько успокоился. Теперь, не смотря на странное ощущеніе, переполнившее все его существо, онъ все же сталъ было различать отдѣльные звуки. Темныя ласковыя волны неслись по прежнему неудержимо, и ему казалось, что онѣ проникаютъ внутрь его тѣла, такъ какъ удары его всколыхавшейся крови подымались и опускались вмѣстѣ съ ударами этихъ волнъ. Но теперь онѣ приносили съ собой то яркую трель жаворонка, то тихій шелестъ распустившейся березки, то чуть слышные всплески рѣки. Ласточка свистѣла легкимъ крыломъ, описывая невдалекѣ причудливые круги, звенѣли мошки, и надъ всѣмъ этимъ проносился порой протяжный и печальный окрикъ пахаря на равнинѣ, понукавшаго воловъ надъ распахиваемой полоской.
Но мальчикъ не могъ схватить этихъ звуковъ въ ихъ цѣломъ, не могъ соединить ихъ, расположить въ перспективу. Они какъ будто падали, проникая въ темную головку, одинъ за другимъ, то тихіе, неясные, то громкіе, яркіе, оглушающіе. По временамъ они толпились одновременно, непріятно смѣшиваясь въ непонятную дисгармонію. А вѣтеръ съ поля все свистѣлъ въ уши, и мальчику казалось, что волны бѣгутъ быстрѣе и ихъ рокотъ застилаетъ всѣ остальные звуки, которые несутся теперь откуда-то съ другого міра, точно воспоминаніе о вчерашнемъ днѣ. И по мѣрѣ того, какъ звуки
