менемъ стало выясняться все болѣе и болѣе, что развитіе воспріимчивости идетъ, главнымъ образомъ, въ сторону слуха.
Вскорѣ онъ изучилъ въ совершенствѣ комнаты по ихъ звукамъ: различалъ походку домашнихъ, скрипъ стула подъ инвалидомъ дядей, сухое, размѣренное шорканіе нитки въ рукахъ матери, ровное тиканіе стѣнныхъ часовъ. Иногда, ползая вдоль стѣны, онъ чутко прислушивался къ легкому, неслышному для другихъ шороху и, поднявъ руку, тянулся ею за бѣгавшею по обоямъ мухой. Когда испуганное насѣкомое снималось съ мѣста и улетало, на лицѣ слѣпого являлось выраженіе болѣзненнаго недоумѣнія. Онъ не могъ отдать себѣ отчета въ таинственномъ исчезновеніи мухи. Но впослѣдствіи и въ такихъ случаяхъ лицо его сохраняло выраженіе осмысленнаго вниманія; онъ поворачивалъ голову въ ту сторону, куда улетала муха,—изощренный слухъ улавливалъ въ воздухѣ тонкій звонъ ея крыльевъ.
Міръ, сверкавшій, двигавшійся и звучавшій вокругъ, въ маленькую головку слѣпого проникалъ главнымъ образомъ въ формѣ звуковъ, и въ эти формы отливались его представленія. На лицѣ застывало особенное вниманіе къ звукамъ: нижняя челюсть слегка оттягивалась впередъ на тонкой и удлинившейся шеѣ. Брови пріобрѣтали особенную подвижность, а красивые, но неподвижные глаза придавали лицу слѣпого какой-то суровый и вмѣстѣ трогательный отпечатокъ.
Третья зима его жизни приходила къ концу. На дворѣ уже таялъ снѣгъ, звенѣли весенніе потоки и, вмѣстѣ съ тѣмъ, здоровье мальчика, который зимой все прихварывалъ и потому всю ее провелъ въ комнатахъ, не выходя на воздухъ, стало поправляться.
Вынули вторыя рамы, и весна ворвалась въ комнату съ удвоенной силой. Въ залитыя свѣтомъ окна глядѣло смѣющееся весеннее солнце, качались голыя еще вѣтки буковъ, вдали чернѣли нивы, по которымъ мѣстами лежали бѣлыя пятна тающихъ снѣговъ, мѣстами же пробивалась чуть замѣтною зеленью молодая трава. Всѣмъ дышалось вольнѣе и лучше, на всѣхъ весна отражалась приливомъ обновленной и бодрой жизненной силы.
Для слѣпого мальчика она врывалась въ комнату только своимъ торопливымъ шумомъ. Онъ слышалъ, какъ бѣгутъ потоки весенней воды, точно вдогонку другъ за другомъ, прыгая по камнямъ, прорѣзаясь въ глубину размякшей земли; вѣтки буковъ шептались за окнами, сталкиваясь и звеня
