кружился въ отверстіи пустого ящика и терся о туго натянутыя струны, издававшія однотонное и печальное жужжаніе.
Нѣсколько гнусавый, но пріятный старческій голосъ пѣлъ утреннюю молитву.
Проѣзжавшіе дорогой хохлы съ таранью видѣли, какъ слѣпцовъ подозвали къ бричкѣ, около которой, на разостланномъ коврѣ, сидѣли ночевавшіе въ степи господа. Когда черезъ нѣкоторое время обозчики остановились на водопой у криницы, то мимо нихъ опять прошли слѣпцы, но на этотъ разъ ихъ ужъ было трое. Впереди, постукивая передъ собою длинной палкой, шелъ старикъ съ развѣвающимися сѣдыми волосами и длинными бѣлыми усами. Лобъ его былъ покрытъ старыми язвами, какъ будто отъ обжога; вмѣсто глазъ, были только впадины. Черезъ плечо у него была надѣта широкая тесьма, привязанная къ поясу слѣдующаго. Второй былъ рослый дѣтина, съ желчнымъ лицомъ, сильно изрытымъ оспой. Оба они шли привычнымъ шагомъ, поднявъ незрячія лица кверху, какъ будто разыскивая тамъ свою дорогу. Третій былъ совсѣмъ юноша, въ новой крестьянской одеждѣ, съ блѣднымъ и какъ будто слегка испуганнымъ лицомъ; его шаги были неувѣренны и по временамъ онъ останавливался, какъ будто прислушиваясь къ чему-то назади и мѣшая движенію товарищей.
Часамъ къ десяти они ушли далеко. Лѣсъ остался синей полосой на горизонтѣ. Кругомъ была степь, и впереди слышался звонъ разогрѣваемой солнцемъ проволоки на шоссе, пересѣкавшемъ пыльный шляхъ. Слѣпцы вышли на него и повернули вправо, когда сзади послышался топотъ лошадей и сухой стукъ кованныхъ колесъ по щебню. Слѣпцы выстроились у края дороги. Опять зажужжало деревянное кольцо по струнамъ, и старческій голосъ затянулъ:
— Под-дайте слі-пенькимъ…—Къ жужжанію колеса присоединился тихій переборъ струнъ подъ пальцами юноши.
Монета зазвенѣла у самыхъ ногъ стараго Кандыбы. Стукъ колесъ смолкъ, видимо проѣзжающіе остановились, чтобы посмотрѣть, найдутъ ли слѣпые монету. Кандыба сразу нашелъ ее, и на лицѣ появилось довольное выраженіе.
— Богъ спасетъ,—сказалъ онъ по направленію къ бричкѣ, въ сидѣньи которой виднѣлась квадратная фигура сѣдого господина, и два костыля торчали сбоку.
Старикъ внимательно смотрѣлъ на юношу слѣпца… Тотъ стоялъ блѣдный, но уже успокоившійся. При первыхъ же звукахъ пѣсни, его руки нервно забѣгали по струнамъ, какъ будто покрывая ихъ звономъ ея рѣзкія ноты… Бричка опять тронулась, но старикъ долго оглядывался назадъ.
