Онъ еще разъ бросилъ взглядъ сожалѣнія въ сторону дѣвушки и вышелъ изъ комнаты, стуча костылями.
Душевное состояніе Петра послѣ этого разговора еще обострилось, и онъ еще болѣе погрузился въ свою мучительную работу.
Иногда ему удавалось: онъ находилъ на мгновеніе тѣ ощущенія, о которыхъ говорилъ Максимъ, и они присоединялись къ его пространственнымъ представленіямъ. Темная и грустная земля уходила куда-то вдаль: онъ мѣрялъ ее и не находилъ ей конца. А надъ нею было что-то другое… Въ воспоминаніи прокатывался гулкій громъ, вставало представленіе о шири и небесномъ просторѣ. Потомъ громъ смолкалъ, но что-то тамъ, вверху, оставалось—что-то, рождавшее въ душѣ ощущеніе величія и ясности. Порой это ощущеніе опредѣлялось: къ нему присоединялся голосъ Эвелины и матери, „у которыхъ глаза, какъ небо“; тогда возникающій образъ, выплывшій изъ далекой глубины воображенія и слишкомъ опредѣлившійся, вдругъ исчезалъ, переходя въ другую область.
Всѣ эти темныя представленія мучили и не удовлетворяли. Они стоили большихъ усилій и были такъ неясны, что въ общемъ онъ чувствовалъ лишь неудовлетворенность и тупую душевную боль, которая сопровождала всѣ потуги больной души, тщетно стремившейся возстановить полноту своихъ ощущеній.
Подошла весна.
Верстахъ въ шестидесяти отъ усадьбы Попельскихъ въ сторону, противоположную отъ Ставрученковъ, въ небольшомъ городишкѣ, была чудотворная католическая икона. Знатоки дѣла опредѣлили съ полною точностью ея чудодѣйственную силу: всякій, кто приходилъ къ иконѣ въ день ея праздника пѣшкомъ, пользовался „двадцатью днями отпущенія“, т. е. всѣ его беззаконія, совершенныя въ теченіе двадцати дней, должны были идти на томъ свѣтѣ на смарку. Поэтому каждый годъ, ранней весной, въ извѣстный день небольшой городокъ оживлялся и становился неузнаваемъ. Старая церковка принаряжалась къ своему празднику первою зеленью и первыми весенними цвѣтами, надъ городомъ стоялъ радостный звонъ колокола, грохотали „брички“ пановъ, и богомольцы располагались густыми толпами по улицамъ, на площадяхъ и даже далеко въ полѣ. Тутъ были не одни католики. Слава N—ской иконы гремѣла далеко, и къ ней приходили также недугующіе и огорченные православные, преимущественно изъ городского класса.
