лыми, быстро всплывающими и такъ же быстро упадающими взмахами, волнами, которыя очень сильно дѣйствуютъ на глазъ,—по крайней мѣрѣ, на мой глазъ.
— Это вѣрно, вѣрно!—живо сказала Эвелина.—Я чувствую то же самое и не могу долго смотрѣть на красную суконную скатерть…
— Такъ же, какъ иные не выносятъ праздничнаго трезвона. Пожалуй, что мое сравненіе и вѣрно, и мнѣ даже приходитъ въ голову дальнѣйшее сопоставленіе: существуетъ также „малиновый“ звонъ, какъ и малиновый цвѣтъ. Оба они очень близки къ красному, но только глубже, ровнѣе и мягче. Когда колокольчикъ долго былъ въ употребленіи, то онъ, какъ говорятъ любители, вызванивается. Въ его звукѣ исчезаютъ неровности, рѣжущія ухо, и тогда-то звонъ этотъ зовутъ малиновымъ. Того же эффекта достигаютъ умѣлымъ подборомъ нѣсколькихъ подголосковъ.
Подъ руками Петра піанино зазвенѣло взмахами почтовыхъ колокольчиковъ.
— Нѣтъ,—сказалъ Максимъ.—Я бы сказалъ, что это слишкомъ красно…
— А, помню!
И инструментъ зазвенѣлъ ровнѣе. Начавшись высоко, оживленно и ярко, звуки становились все глубже и мягче. Такъ звонитъ наборъ колокольцовъ подъ дугой русской тройки, удаляющейся по пыльной дорогѣ въ вечернюю безвѣстную даль, тихо, ровно, безъ громкихъ взмаховъ, все тише и тише, пока послѣднія ноты не замрутъ въ молчаніи спокойныхъ полей.
— Вотъ-вотъ!—сказалъ Максимъ.—Ты понялъ разницу. Когда-то,—ты былъ еще ребенкомъ,—мать пыталась объяснить тебѣ звуками краски.
— Да, я помню… Зачѣмъ ты запретилъ намъ тогда продолжать? Можетъ быть, мнѣ удалось бы понять.
— Нѣтъ,—задумчиво отвѣтилъ старикъ,—ничего бы не вышло. Впрочемъ, я думаю, что вообще на извѣстной душевной глубинѣ впечатлѣнія отъ цвѣтовъ и отъ звуковъ откладываются уже, какъ однородныя. Мы говоримъ: онъ видитъ все въ розовомъ свѣтѣ. Это значитъ, что человѣкъ настроенъ радостно. То же настроеніе можетъ быть вызвано извѣстнымъ сочетаніемъ звуковъ. Вообще, звуки и цвѣта являются символами одинаковыхъ душевныхъ движеній.
Старикъ закурилъ свою трубку и внимательно посмотрѣлъ на Петра. Слѣпой сидѣлъ неподвижно и, очевидно, жадно ловилъ слова Максима. „Продолжать ли?“—подумалъ ста-
