Разговоры Нестора Семеновича съ Ѳеклувіей интересовали меня своеобразной простотой и откровенностью, съ которой все называлось своими именами…
Бывали, напримѣръ, у Ѳеклы Ивановны порывы, когда она выходила вдругъ изъ своей „линіи“. Напрасно подъ ея окнами раздавалось робкое постукиваніе или жалобное бормотаніе Ивана Автономовича, или посвистъ и ругательства какого-нибудь другого городского обожателя. Порой эти своеобразныя серенады принимали довольно рѣзкій характеръ, такъ какъ и городскіе и слободскіе саврасы, узнавъ, что Ѳекла Ивановна пытается выйти изъ „своей линіи“, относились къ этому съ такой же иронической враждебностью, какъ къ штемпелю и вывѣскѣ Пандина. Не встрѣчала она, кажется, сочувствія и въ своемъ родителѣ, который къ ея „линіи“, наоборотъ, относился очень терпимо. Но Ѳекла Ивановна была дѣвица съ характеромъ. Когда серенады переходили за извѣстные предѣлы, или Иванъ Автономычъ скулилъ подъ окномъ слишкомъ назойливо и продолжительно, она говорила своимъ звонкимъ голосомъ, слышнымъ на улицу:
— И чего имя̀ надобно… Что это право, — всеё ноченьку снать не даютъ… Тятька, — выдь ино̀ посмотри, кто это тамъ дибаширитъ?
Изъ-за двери слышалось тогда тяжелое сопѣніе, и на порогѣ появлялась фигура почтеннаго родителя съ „рычагомъ“ въ рукахъ и сквернымъ словомъ на устахъ. Увидя, какой непріятный и рѣшительный оборотъ принимаетъ дѣло, обожатели быстро удалялись изъ предѣловъ тятькинаго зрѣнія, бросивъ „гордячкѣ“ прощальное привѣтствіе:
— Смотри, Ѳекла! Не ломайся зря, фря заморская! Попадешься, cмотри, мы тебя обломаемъ. Приведемъ въ христіанскую вѣру!..
Но угрозы эти въ исполненіе не приводились. Тятька отличался медлительностью, былъ тяжелъ на подъемъ, но если ужъ кого-нибудь захватывалъ въ руки, то мялъ долго безъ роздыху, сопя и ворча по медвѣжьи.
На слѣдуюшій день событіе становилось извѣстно всей слободкѣ: „Ѳеклуша пошабашила“.
— Вѣрно это, Ѳекла Ивановна? — спросилъ, нисколько не стѣсняясь моимъ присутствіемъ, Несторъ Семеновичъ, когда на слѣдующій день Ѳеклуша, какъ ни въ чемъ не бывало, забѣжала къ намъ въ мастерскую… — Что-жъ вы это? А? Господина купца, Ивана Автономыча, отвадили?..
— Очень я имя̀ нуждаюсь!.. Наплевать!
Несторъ Семенычъ, держа дратву въ зубахъ, пытливо ис-
