съ сынишкой приволокетъ къ себѣ во дворъ. Здѣсь обрубить вѣтви, нарѣжетъ изъ нихь бабѣ вѣниковъ и дровъ, а стволъ положитъ сушиться. Потомъ сниметь бересту для подкладокъ, напилить чурбашекъ для колодокъ, остальное распилить на кружечки. Кружки онъ расщеплетъ ножомъ на тонкія фанерки, а фанерки станетъ щепать на деревянныя шпильки, который баба высушить ему на печкѣ. На 18 копѣекъ онъ могъ бы купить полфунта готовыхъ фабричныхъ шпилекъ, и ихъ хватило бы на мѣсяцы. Но и 18 копѣекъ для него большія деньги. Найдя въ сору старый каблукъ, онъ подберетъ его, оглядитъ, повертитъ въ рукахъ и примется клещами вытаскивать изъ прогнившей кожи проржавѣвшіе гвозди, которые кинетъ до надобности въ жестянку… Конечно, къ этому выковыриванію ржавыхъ гвоздей онъ самъ не можетъ относиться иначе, какъ съ презрительной усмѣшкой. Но онъ объясняетъ это тѣмъ, что настоящій гвоздъ требуется только настоящему заказчику… „А энтимъ — ж-жи-ветъ“.
И зовется онъ не существительнымъ — „сапожникъ“, какъ „въ прочіихъ мѣстахъ“, а прилагательнымъ: „чеботной“, къ которому предполагается приставка „мужикъ“. Онъ еще не вполнѣ вылупился изъ мужика, какъ и его городъ не вполнѣ отдѣлился отъ деревни.
Купецъ тоже не существительное, онъ тоже зовется „торговымъ“, съ той-же предполагаемой приставкой… У него нѣтъ гильдейскихъ традицій, какъ и у „чеботнаго“ нѣтъ цеховыхъ. Онъ еще чувствуетъ въ себѣ кровъ недавняго предка мужика и не увѣренъ, что его сыновья не опустятся опятъ въ сѣрую массу. Стоитъ только запою перехватитъ обычную мѣру, или поскользнется онъ какъ-нибудь иначе, и смотришъ — сыну „торговаго“ приходится взяться за молотоккъ и шило или вспомнить, — что въ деревнѣ у тятенъки остался еще мужицкій надѣлъ.
И досуга у городскихъ „торговыхъ“ не меньше, чѣмъ у слобожанъ… Случается порой покупателю, забирающему товаръ въ долгъ въ извѣстной лавкѣ, пробраться по невообразимымъ топямъ немощеной площади и увидѣть на дверяхъ лавки Ивана Никифоровича замокъ. — „Иванъ Никифоровичъ уѣхали съ товаромъ“, — говорятъ ему сосѣди. Это значитъ, что Иванъ Никифоровичъ, имѣющій тоже полное основаніе считатъ покупателя „ненастоящимъ“, — собралъ товаръ въ телѣги и уѣхалъ вмѣстѣ съ приказчиками къ храмовому празднику въ село или на одинъ изъ заводовъ, хорошо зная, что покупателъ все равно не пойдетъ къ другому: не дадутъ въ долгъ… И вотъ, пока торговый тихо плетется со своимъ
