— Позвольте: вѣдь вотяки православные…
— Православные будто… Да что въ нихъ толку…
Этотъ отзывъ, въ которомъ слово „будто“ играло такую замѣтную роль, впослѣдствіи вспоминался мнѣ часто.
— Что, небось, не глянется тебѣ городъ-отъ нашъ... — говорила мнѣ на мѣстѣ добродушная обывательница, у которой я снялъ квартирку…
— А ты, милый, не сумлѣвайся. Ничего-о… Всѣ эдакъ-ту по началу… Вотъ тутъ жидъ есть, Морхелъ… Тоже, какъ пріѣхалъ, больно не показалось ему мѣсто наше… А теперь ничего: обжился, деньги отдаетъ на проценты. Семейство выписалъ. Самъ теперь говорить: „Дуракъ былъ… Не зналъ, гдѣ мое счастье живетъ“… Народъ у насъ простой, повадливый… Можетъ и тебѣ Господь дастъ…
Я твердо зналъ, что не найду здѣсь своего счастья… но это не мѣшало мнѣ съ любопытствомъ присматриваться къ новому мѣсту.
Типичный городокъ сѣверо-востока. Два, три каменныхъ зданія, остальное все деревянное. Въ центрѣ полукруглая площадь, лавки, навѣсы, старенькая церковка, очевидно пришедшая въ негодность, и рядомъ огромное недостроенное зданіе новаго храма, окруженное деревянными лѣсами. Онъ поднялся въ центрѣ города, подавляя его своей величиной, но не доросъ до конца и остановился. Огромная колокольня высилась вродѣ вавилонской башни, кидая на окружающую мелкоту тѣнь незаконченности и раздумья, пока ей не надоѣло, и она рухнула…
Подальше отъ центра домишки окраины подходятъ къ ельничку, сосняку, который, выростая вверхъ по рѣкѣ, становится спокойнымъ дремучимъ боромъ…
Я поселился въ слободкѣ…
— Эхъ, напрасно вы это, господинъ, — упрекнулъ меня одинъ новый знакомый изъ мѣстныхъ горожанъ. — Взяли бы фатерку въ городѣ…
— А что?
— Да оно всетаки… Въ городѣ будто. А слободка, такъ вѣдь она слободка и есть… Недѣли, прямо сказать, безъ новости не живетъ. Гдѣ „качество“ случится, такъ ужъ полиція и знаетъ: слободскіе!
— А я, признаться, такъ и не знаю, какая она слободка живетъ, — прибавилъ съ усмѣшкой молодой человѣкъ купеческаго званія, обильно увѣшанный брелоками, — Кромѣ какъ ночью, я въ ней и не бывывалъ…
