Страница:Полное собрание сочинений В. Г. Короленко. Т. 2 (1914).djvu/19

Эта страница была вычитана
— 17 —

Входимь въ комнату, а тамъ на столѣ самоваръ стоить, закуска всякая, и старушка какая-то сидитъ, хозяйку чаемь угощаетъ. Чистенькая старушка, маленькая, да веселая такая и говорливая. Все хозяйкѣ про свои дѣла разсказываетъ, „Вотъ говоритъ, собрала я пожитки, домъ-то, по наслѣдству который достался, продала и поѣхала къ моей голубкѣ. То-то обрадуется! Ужъ и побранитъ, разсердится, знаю, что разсердится, — а все-же рада будетъ. Писала мнѣ, не велѣла пріѣзжать. Чтобы даже ни въ какомъ случаѣ не смѣла я къ ней ѣхать. Ну, да ничего это!“

Такъ тутъ меня ровно кто подъ лѣвый бокъ толкнулъ. Вышелъ я въ кухню. — „Что за старушка?“ — спрашиваю у дѣвки-прислуги. — „А это, говоритъ, самой той барышни, что вы тотъ разъ везли, — матушка родная будетъ“. Тутъ меня шатнуло даже. Видитъ дѣвка, какъ я въ лицѣ разстроился, спрашиваетъ: — „Что, говоритъ, служивый, съ тобой?“

— Тише, говорю, что орешъ… барышня-то померла.

Тутъ она, дѣвка эта, — и дѣвка-то, надо сказатъ, гулящая была, съ проѣзжающими баловала, — какъ всплеснетъ руками да какъ заплачетъ, и изъ избы вонъ. Взялъ и я шапку, да и самъ вышелъ, — слышалъ только, какъ старуха въ залѣ съ хозяйкой все болтаютъ, и такъ мнѣ этой старухи страшно стало, такъ страшно, что и выразить невозможно. Побрелъ я прямо по дорогѣ, — послѣ ужъ Ивановъ меня догналъ съ телѣгой, я и сѣлъ.

VI.

… Вотъ какое дѣло!.. А исправникъ донесъ видно началъству, что я къ ссыльнымъ ходилъ, да и полковникъ костромской тоже донесъ, какъ я за нее заступался, — одно къ одному и подошло. Не хотѣлъ меня начальникъ и въ унтеръ-офицеры представлятъ. „Какой ты, говоритъ, унтеръ-офицеръ, — баба ты! Въ карцеръ бы тебя, дурака!“ Только я въ это время въ равнодушіи находился и даже нисколько не жалѣлъ ничего!

И всѳ я эту барышню сердитую забытъ не могъ, да и теперъ то-же самое: такъ и стоитъ, бываетъ, передъ глазами.

Что бы это значило? Кто бы мнѣ объяснилъ! Да вы, господинъ, не спите?

Я не спалъ… Глубокій мракъ закинутой въ лѣсу избушки томилъ мою душу, и скорбный образъ умершей дѣвушки вставалъ въ темнотѣ подъ глухія рыданія бури…

1880 г.