золото, что никогда его ржа не ѣстъ… Вотъ, какъ говорятъ старые люди!
Махнулъ панъ рукой.
— Ну, можетъ, такъ въ вашей сторонѣ, а у насъ не такъ… Ступай, ступай, Опанасъ,—надоѣло мнѣ тебя слушать.
Постоялъ козакъ съ минуту, а потомъ вдругъ упалъ передъ паномъ на землю:
— Послушай меня, пане! Садись на коня, поѣзжай къ своей пани: у меня сердце недоброе чуетъ.
Вотъ ужъ тутъ панъ осердился, толкнулъ козака, какъ собаку, ногой.
— Иди ты отъ меня прочь! Ты, видно, не козакъ, а баба! Иди ты отъ меня, а то какъ бы съ тобой не было худо… А вы что стали, хамово племя? Иль я не панъ вамъ больше? Вотъ я вамъ такое покажу, чего и ваши батьки отъ моихъ батько̀въ не видали!..
Всталъ Опанасъ на ноги, какъ темная туча, съ Романомъ переглянулся. А Романъ въ сторонѣ стоитъ, на рушницу облокотился, какъ ни въ чемъ не бывало.
Ударилъ козакъ бандурой объ дерево,—бандура въ дребезги разлетѣлась, только стонъ пошелъ отъ бандуры по лѣсу.
— А пускай же,—говоритъ,—черти на томъ свѣтѣ учатъ такого человѣка, который разумную ра̀ду не слушаетъ… Тебѣ, пане, видно, вѣрнаго слуги не надо.
Не успѣлъ панъ отвѣтить, вскочилъ Опанасъ въ сѣдло и поѣхалъ. Доѣзжачіе тоже на коней сѣли. Романъ вскинулъ рушницу на плечи и пошелъ себѣ, только, проходя мимо сторожки, крикнулъ Оксанѣ:
— Уложи хлопчика, Оксана! Пора ему спать. Да и пану сготовь постелю.
Вотъ скоро и ушли всѣ въ лѣсъ вонъ по той дорогѣ; и панъ въ хату ушелъ, только панскій конь стоитъ себѣ, подъ деревомъ привязанъ. А ужъ и темнѣть начало, по лѣсу шумъ идетъ и дождикъ накрапываетъ, вотъ-таки совсѣмъ, какъ теперь… Уложила меня Оксана на сѣновалѣ, перекрестила на ночь… Слышу я, моя Оксана плачетъ.
Охъ, ничего-то я тогда, малый хлопчикъ, не понималъ, что кругомъ меня творится! Свернулся на сѣнѣ, послушалъ, какъ буря въ лѣсу пѣсню заводитъ, и сталъ засыпать.
Эге! Вдругъ слышу, кто-то около сторожки ходитъ… подошелъ къ дереву, панскаго коня отвязалъ. Захрапѣлъ конь, ударилъ копытомъ; какъ пустится въ лѣсъ, скоро и топотъ затихъ… Потомъ слышу, опять кто-то по дорогѣ скачетъ, уже къ сторожкѣ. Подскакалъ вплоть, соскочилъ съ сѣдла на землю и прямо къ окну:
