храпѣлъ и настораживалъ уши, прислушиваясь къ гулко щелкающему лѣсному эхо. Онъ самъ прибавлялъ шагу къ знакомой лѣсной сторожкѣ.
Залаяла собака. Между порѣдѣвшими стволами мелькаютъ мазаныя стѣны. Синяя струйка дыма вьется подъ нависшею зеленью; покосившаяся изба съ лохматою крышей пріютилась подъ стѣной красныхъ стволовъ; она какъ будто вростаетъ въ землю, между тѣмъ какъ стройныя и гордыя сосны высоко покачиваютъ надъ ней своими головами. Посрединѣ поляны, плотно примкнувшись другъ къ другу, стоитъ кучка молодыхъ дубовъ.
Здѣсь живутъ обычные спутники моихъ охотничьихъ экскурсій—лѣсники Захаръ и Максимъ. Но теперь, повидимому, обоихъ нѣтъ дома, такъ какъ никто не выходитъ на лай громадной овчарки. Только старый дѣдъ, съ лысою головой и сѣдыми усами, сидитъ на заваленкѣ и ковыряетъ лапоть. Усы у дѣда болтаются чуть не до пояса, глаза глядятъ тускло, точно дѣдъ все вспоминаетъ что-то и не можетъ припомнить.
— Здравствуй, дѣдъ! Есть кто-нибудь дома?
— Эге!—мотаетъ дѣдъ головой.—Нѣтъ ни Захара, ни Максима, да и Мотря побрела въ лѣсъ за коровой… Корова куда-то ушла,—пожалуй, медвѣди… задрали… Вотъ оно какъ, нѣтъ никого!
— Ну, ничего. Я съ тобой посижу, обожду.
— Обожди, обожди,—киваетъ дѣдъ, и пока я подвязываю лошадь къ вѣтви дуба, онъ всматривается въ меня слабыми и мутными глазами. Плохъ ужъ старый дѣдъ: глаза не видятъ и руки трясутся.
— А кто-жъ ты такой, хлопче?—спрашиваетъ онъ, когда я подсаживаюсь на заваленкѣ.
Этотъ вопросъ я слышу въ каждое свое посѣщеніе.
— Эге, знаю теперь, знаю,—говоритъ старикъ, принимаясь опять за лапоть.—Вотъ старая голова, какъ рѣшето, ничего не держитъ. Тѣхъ, что давно умерли, помню,—ой, хорошо помню! А новыхъ людей все забываю… Зажился на свѣтѣ.
— А давно-ли ты, дѣдъ, живешь въ этомъ лѣсу?—Эге, давненько! Французъ приходилъ въ царскую землю, я уже былъ.
— Много-же ты на своемъ вѣку видѣлъ. Чай, есть чего разсказать.
Дѣдъ смотритъ на меня съ удивленіемъ.
— А что-же мнѣ видѣть, хлопче? Лѣсъ видѣлъ… Шумитъ лѣсъ, шумитъ и днемъ, и ночью, зимою шумитъ и лѣтомъ… И я, какъ та деревина, вѣкъ прожилъ въ лѣсу и не замѣ-
