краду, и онъ будетъ красть. А твой отецъ меня судитъ,—ну, и ты когда-нибудь будешь судить… вотъ его!
— Не буду судить Валека,—возразилъ я угрюмо.—Неправда!
— Онъ не будетъ,—вступилась и Маруся, съ полнымъ убѣжденіемъ отстраняя отъ меня ужасное подозрѣніе.
Дѣвочка довѣрчиво прижалась къ ногамъ этого урода, а онъ ласково гладилъ жилистой рукой ея бѣлокурые волосы.
— Ну, этого ты впередъ не говори,—сказалъ странный человѣкъ задумчиво, обращаясь ко мнѣ такимъ тономъ, точно онъ говорилъ со взрослымъ.—Не говори, amice!..[1] Эта исторія ведется изстари, всякому свое, suum cuique; каждый идетъ своей дорожкой, и кто знаетъ… можетъ быть, это и хорошо, что твоя дорога пролегла черезъ нашу. Для тебя хорошо, amice, потому что имѣть въ груди кусочекъ человѣческаго сердца, вмѣсто холоднаго камня,—понимаешь?..
Я не понималъ ничего, но все-же впился глазами въ лицо страннаго человѣка; глаза пана Тыбурція пристально смотрѣли въ мои, и въ нихъ смутно мерцало что-то, какъ будто проникавшее въ мою душу.
— Не понимаешь, конечно, потому что ты еще малецъ… Поэтому скажу тебѣ кратко, а ты когда-нибудь и вспомнишь слова философа Тыбурція: если когда-нибудь придется тебѣ судить вотъ его, то вспомни, что еще въ то время, когда вы оба были дураками и играли вмѣстѣ,—что уже тогда ты шелъ по дорогѣ, по которой ходятъ въ штанахъ и съ хорошимъ запасомъ провизіи, а онъ бѣжалъ по своей оборванцемъ-безштанникомъ и съ пустымъ брюхомъ… Впрочемъ, пока еще это случится,—заговорилъ онъ, рѣзко измѣнивъ тонъ,—запомни еще хорошенько вотъ что̀: если ты проболтаешься своему судьѣ или хоть птицѣ, которая пролетитъ мимо тебя въ полѣ, о томъ, что ты здѣсь видѣлъ, то не будь я Тыбурцій Драбъ, если я тебя не повѣшу вотъ въ этомъ каминѣ за ноги и не сдѣлаю изъ тебя копченаго окорока. Это ты, надѣюсь, понялъ?
— Я не скажу никому… я… Можно мнѣ опять прійти?
— Приходи, разрѣшаю… sub conditionem…[2] Впрочемъ, ты еще глупъ и латыни не понимаешь. Я уже сказалъ тебѣ насчетъ окорока. Помни!..
Онъ отпустилъ меня и самъ растянулся съ усталымъ видомъ на длинной лавкѣ, стоявшей около стѣнки.
— Возьми вонъ тамъ,—указалъ онъ Валеку на большую корзину, которую, войдя, оставилъ у порога,—да разведи огонь. Мы будемъ сегодня варить обѣдъ.
Теперь это уже былъ не тотъ человѣкъ, что за минуту
