Разсказчикъ замолчалъ и задумался. Потомъ продолжалъ, какъ будто слегка конфузясь:
— Конечно, не съ привычки это… Потомъ много возилъ, привыкъ. А тотъ разъ чудно мнѣ показалось: куда, думаю, мы ее веземъ, дитё этакое… И потомъ… признаться вамъ, господинъ, ужъ вы не осудите: что, думаю, ежели бы у начальства попросить, да въ жены ее взять… Вѣдь ужъ я бы изъ нея дурь-то эту выкурилъ. Человѣкъ я, тѣмъ болѣе, служащій… Конечно, молодой разумъ… глупый… Теперь могу понимать… Попу тогда на духу разсказалъ, онъ говоритъ: вотъ отъ этой самой мысли порча у тебя и пошла. Лотому что она, вѣрно, и въ Бога-то не вѣритъ…
Отъ Костромы на тройкѣ ѣхать пришлось, — Ивановъ у меня пьянъ-пьянешенекъ: проспится и опять заливаетъ. Вышелъ изъ вагона, шатается. Ну, думаю, плохо, какъ бы денегъ казенныхъ не растерялъ. Ввалился въ почтовую телѣгу, легъ и разомъ захрапѣлъ. Сѣла она рядомъ, — неловко. Посмотрѣла на него, ну, точно вотъ на гадину на какую. Подобралась такъ, чтобы не тронуть его какъ-нибудь, — вся въ уголку и прижалась, а я-то ужъ на облучкѣ усѣлся. Какъ поѣхали, — вѣтеръ сиверный, — я и то продрогъ. Закашляла крѣпко и платокъ къ губамъ поднесла, а на платкѣ, гляжу, кровь. Такъ меня будто кто въ сердце кольнулъ булавкой. — Эхъ, говорю, барышня, — какъ можно! Больны вы, а въ такую дорогу поѣхали, — осень, холодно!.. Нешто, говорю, можно этакъ!
Вскинула она на меня глазами, посмотрѣла, и точно опять внутри у нен закипать стало.
— Что вы, говоритъ, глупы, что ли? — Не понимаете, что я не по своей волѣ ѣду. Хорошъ, говоритъ: самъ везетъ, да туда же еще съ жалостью суется!
— Вы бы, говорю, начальству заявили, — въ больницу хоть слегли бы, чѣмъ въ этакомъ холодъ ѣхать. Дорога-то вѣдь не близкая!
— А куда? — спрашиваетъ.
А намъ, знаете, строго запрещено объяснять преступникамъ, куда ихъ везти приказано. Видитъ она, что я позамялся, и отвернулась. — Не надо, — говоритъ, — это я такъ… Не говорите ничего, да ужъ и сами не лѣзьте.
Не утерпѣлъ я. — Вотъ, говорю, куда вамъ ѣхать. Не близко! — Сжала она губы, брови сдвинула, да ничего и не сказала. Покачалъ я головой… — Вотъ, то-то, говорю, барышня; Молоды вы, не знаете еще, что это значить!
Крѣпко мнѣ досадно было… Разсердился… А она опять посмотрѣла на меня и говоритъ:
— Напрасно, говоритъ, вы такъ думаете. Знаю я хорошо,
