Первый часъ ночи. Передъ дверью Марьи Петровны Кошкиной, старой дѣвы-акушерки, останавливается высокій господинъ въ цилиндрѣ и въ шинели съ капюшономъ. В осеннихъ потемках, не отличишь ни лица, ни рукъ, но уже въ манерѣ покашливать и дергать за звонокъ слышится солидность, положительность и нѣкоторая внушительность. Послѣ третьяго звонка отворяется дверь, и показывается сама Марья Петровна. На ней, поверхъ бѣлой юбки, наброшено мужское пальто. Маленькая лампочка съ зеленымъ колпакомъ, которую она держит въ рукахъ, краситъ въ зелень ея заспанное, весноватое лицо, жилистую шею и жидкіе, рыжеватые волосики, выбивающиеся изъ-подъ чепца.
— Могу ли я видѣть акушерку? — спрашиваетъ господинъ.
— Я-съ акушерка. Что вамъ угодно?
Господинъ входитъ въ сѣни, и Марья Петровна видит передъ собой высокаго, стройнаго мужчину, уже не молодого, но съ красивымъ, строгим лицомъ съ пушистыми бакенами.
— Я коллежскій аcессоръ Кирьяковъ, — говоритъ онъ. — Пришелъ я просить васъ къ своей женѣ. Только, пожалуйста, поскорѣе.
— Хорошо-съ... — соглашается акушерка. — Я сейчасъ одѣнусь, а вы потрудитесь подождать меня въ залѣ.
Кирьяковъ снимаетъ шинель и входитъ въ залу. Зеленый свѣтъ лампочки скудно ложится на дешевую мебель въ бѣлыхъ заплатанныхъ чехлахъ, на жалкіе цвѣты, на
Первый час ночи. Перед дверью Марьи Петровны Кошкиной, старой девы-акушерки, останавливается высокий господин в цилиндре и в шинели с капюшоном. В осенних потемках, не отличишь ни лица, ни рук, но уже в манере покашливать и дергать за звонок слышится солидность, положительность и некоторая внушительность. После третьего звонка отворяется дверь, и показывается сама Марья Петровна. На ней, поверх белой юбки, наброшено мужское пальто. Маленькая лампочка с зеленым колпаком, которую она держит в руках, красит в зелень её заспанное, весноватое лицо, жилистую шею и жидкие, рыжеватые волосики, выбивающиеся из-под чепца.
— Могу ли я видеть акушерку? — спрашивает господин.
— Я-с акушерка. Что вам угодно?
Господин входит в сени, и Марья Петровна видит перед собой высокого, стройного мужчину, уже не молодого, но с красивым, строгим лицом с пушистыми бакенами.
— Я коллежский асессор Кирьяков, — говорит он. — Пришел я просить вас к своей жене. Только, пожалуйста, поскорее.
— Хорошо-с... — соглашается акушерка. — Я сейчас оденусь, а вы потрудитесь подождать меня в зале.
Кирьяков снимает шинель и входит в залу. Зеленый свет лампочки скудно ложится на дешевую мебель в белых заплатанных чехлах, на жалкие цветы, на
