стыя красивыя женщины. У Треппеля берутъ за визитъ три рубля, а за всю ночь десять.
Три двухрублевыхъ заведенія—Софьи Васильевны, «Старо-Кіевскій» и Анны Марковны—нѣсколько поплоше, побѣднѣе. Остальные дома по Большой Ямской—рублевые, они еще хуже обставлены. А на Малой Ямской, которую посѣщаютъ солдаты, мелкіе воришки, ремесленники и вообще народъ сѣрый, и гдѣ берутъ за время пятьдесятъ копеекъ и меньше, совсѣмъ ужъ грязно и скудно: полъ въ залѣ кривой, облупленный и занозистый, окна завѣшаны красными кумачевыми кусками; спальни, точно стойла, раздѣлены тонкими перегородками, не достающими до потолка, а на кроватяхъ, сверхъ сбитыхъ сѣнниковъ, валяются скомканныя кое-какъ, рваныя, темныя отъ времени, пятнистыя простыни и дырявыя байковыя одѣяла; воздухъ кислый и чадный, съ примѣсью алкогольныхъ паровъ и запаха человѣческихъ изверженій; женщины, одѣтыя въ цвѣтное ситцевое тряпье или въ матросскіе костюмы, по большей части хриплы или гнусавы, съ полупровалившимися носами, съ лицами, хранящими слѣды вчерашнихъ побоевъ и царапинъ и наивно раскрашенными, при помощи послюненной красной коробочки отъ папиросъ.
Круглый годъ, всякій вечеръ,—за псключеніемъ трехъ послѣднихъ дней Страстной недѣли и кануна Благовѣщенія, когда птица гнѣзда не вьетъ и стриженая дѣвка косы не заплетаетъ,—едва только на дворѣ стемнѣетъ, зажигаются передъ каждымъ домомъ, надъ шатровыми рѣзными подъѣздами, висячіе красные фонари. На улицѣ точно праздникъ: всѣ окна ярко освѣщены, веселая музыка скрипокъ и роялей доносится сквозь стекла, безпрерывно подъѣзжаютъ и уѣзжаютъ извозчики. Во всѣхъ домахъ входныя двери открыты настежь, и сквозь нихъ видны съ улицы: крутая лѣстница и узкій кори-
