вались, чтобы еще разъ взглянуть на эту странную парочку…
Николай Евграфовичъ никогда съ такимъ аппетитомъ не обѣдалъ, какъ въ этотъ день… Послѣ обѣда, когда Вѣра принесла Алмазову въ кабинетъ стаканъ чаю, — мужъ и жена вдругъ одновременно засмѣялись и поглядѣли другъ на друга.
— Ты — чему? — спросила Вѣра.
— А ты чему?
— Нѣтъ, ты говори первый, а я потомъ.
— Да такъ, глупости. Вспомнилась вся эта исторія съ сиренью. А ты?
— Я тоже глупости и тоже — про сирень. Я хотѣла сказать, что сирень теперь будетъ навсегда моимъ любимымъ цвѣткомъ…
вались, чтобы еще раз взглянуть на эту странную парочку…
Николай Евграфович никогда с таким аппетитом не обедал, как в этот день… После обеда, когда Вера принесла Алмазову в кабинет стакан чаю, — муж и жена вдруг одновременно засмеялись и поглядели друг на друга.
— Ты — чему? — спросила Вера.
— А ты чему?
— Нет, ты говори первый, а я потом.
— Да так, глупости. Вспомнилась вся эта история с сиренью. А ты?
— Я тоже, глупости, и тоже — про сирень. Я хотела сказать, что сирень теперь будет навсегда моим любимым цветком…
