нельзя отличить отъ травы, покрывавшей всю сѣдловинку.
На другой день Вѣра никакъ не могла усидѣть дома и вышла встрѣтить мужа на улицу. Она еще издали, по одной только живой и немного подпрыгивающей походкѣ, узнала, что исторія съ кустами кончилась благополучно… Дѣйствительно, Алмазовъ былъ весь въ пыли и едва держался на ногахъ отъ усталости и голода, но лицо его сіяло торжествомъ одержанной побѣды.
— Хорошо! Прекрасно! — крикнулъ онъ еще за десять шаговъ въ отвѣтъ на тревожное выраженіе женина лица. — Представь себѣ, пріѣхали мы съ нимъ къ этимъ кустамъ. Ужъ глядѣлъ онъ на нихъ, глядѣлъ, даже листочекъ сорвалъ и пожевалъ. «Что̀ это за дерево?» — спрашиваетъ. Я говорю: — «Не знаю, ваше-ство». — «Березка, должно-быть?» — говоритъ. Я отвѣчаю: — «Должно-быть, березка, ваше-ство». Тогда онъ повернулся ко мнѣ и руку даже протянулъ. — «Извините, говоритъ, меня, поручикъ. Должно-быть, я старѣть начинаю, коли забылъ про эти кустики». Славный онъ, профессоръ, и умница такой. Право, мнѣ жаль, что я его обманулъ. Одинъ изъ лучшихъ профессоровъ у насъ. Знанія — просто чудовищныя. И какая быстрота и точность въ оцѣнкѣ мѣстности — удивительно!
Но Вѣрѣ было мало того, что̀ онъ разсказалъ. Она заставляла его еще и еще разъ передавать ей въ подробностяхъ весь разговоръ съ профессоромъ. Она интересовалась самыми мельчайшими деталями: какое было выраженіе лица у профессора, какимъ тономъ онъ говорилъ про свою старость, что̀ чувствовалъ при этомъ самъ Коля…
И они шли домой такъ, какъ будто бы кромѣ нихъ никого на улицѣ не было: держась за руки и безпрестанно смѣясь. Прохожіе съ недоумѣніемъ останавли-
нельзя отличить от травы, покрывавшей всю седловинку.
На другой день Вера никак не могла усидеть дома и вышла встретить мужа на улицу. Она еще издали, по одной только живой и немного подпрыгивающей походке, узнала, что история с кустами кончилась благополучно… Действительно, Алмазов был весь в пыли и едва держался на ногах от усталости и голода, но лицо его сияло торжеством одержанной победы.
— Хорошо! Прекрасно! — крикнул он еще за десять шагов в ответ на тревожное выражение женина лица. — Представь себе, приехали мы с ним к этим кустам. Уж глядел он на них, глядел, даже листочек сорвал и пожевал. «Что это за дерево?» — спрашивает. Я говорю: «Не знаю, ваше-ство». — «Березка, должно быть?» — говорит. Я отвечаю: «Должно быть, березка, ваше-ство». Тогда он повернулся ко мне и руку даже протянул. «Извините, говорит, меня, поручик. Должно быть, я стареть начинаю, коли забыл про эти кустики». Славный он, профессор, и умница такой. Право, мне жаль, что я его обманул. Один из лучших профессоров у нас. Знания — просто чудовищные. И какая быстрота и точность в оценке местности — удивительно!
Но Вере было мало того, что он рассказал. Она заставляла его еще и еще раз передавать ей в подробностях весь разговор с профессором. Она интересовалась самыми мельчайшими деталями: какое было выражение лица у профессора, каким тоном он говорил про свою старость, что чувствовал при этом сам Коля…
И они шли домой так, как будто бы, кроме них, никого на улице не было: держась за руки и беспрестанно смеясь. Прохожие с недоумением останавли-
