стремглавъ, навстрѣчу цѣлой толпѣ дѣтишекъ, улыбающихся, румяныхъ съ мороза, запушенныхъ снѣгомъ и внесшихъ за собою запахъ зимняго воздуха, крѣпкій и здоровый, какъ запахъ свѣжихъ яблоковъ. Оказалось, что двѣ большія семьи—Лыковыхъ и Масловскихъ—столкнулись случайно, одновременно подъѣхавъ къ воротамъ. Передняя сразу наполнилась говоромъ, смѣхомъ, топотомъ ногъ и звонкими поцѣлуями.
Звонки раздавались одинъ за другимъ почти непрерывно. Пріѣзжали все новые и новые гости. Барышни Рудневы едва успѣвали справляться съ ними. Взрослыхъ приглашали въ гостиную, а маленькихъ завлекали въ дѣтскую и въ столовую, чтобы запереть ихъ тамъ предательскимъ образомъ. Въ залѣ еще не зажигали огня. Огромная елка стояла посрединѣ, слабо рисуясь въ полутьмѣ своими фантастическими очертаніями и наполняя комнату смолистымъ ароматомъ. Тамъ и здѣсь на ней тускло поблескивала, отражая свѣтъ уличнаго фонаря, позолота цѣпей, орѣховъ и картонажей.
Дуняша все еще не возвращалась, и подвижная, какъ ртуть, Тина сгорала отъ нетерпѣливаго безпокойства. Десять разъ подбѣгала она къ Танѣ, отводила ее въ сторону и шептала взволнованно:
— Танечка, голубушка, какъ же теперь намъ быть?.. Вѣдь это же ни на что не похоже.
Таня сама начинала тревожиться. Она подошла къ старшей сестрѣ и сказала вполголоса:
— Я ужъ и не придумаю, что̀ дѣлать. Придется попросить тетю Соню поиграть немного… А потомъ я ее сама какъ-нибудь замѣню.
— Благодарю покорно,—насмѣшливо возразила Лидія.—Тетя Соня будетъ потомъ насъ цѣлый годъ своимъ одолженіемъ донимать. А ты такъ хорошо играешь, что ужъ лучше совсѣмъ безъ музыки танцовать.
